Звонки совсем пожилых пенсионеров с жалобами на то, что про них забыли в ветеранских организациях, увы, не редкость. Скорее – закономерность. Всякий раз, выслушав очередную историю про то, что «…меня не поздравили, даже не позвонили, про меня забыли…», задаешься вопросом: ну неужели властям нельзя решить эту, даже не проблему, задачу? Ведь есть база данных получателей пенсий, есть какие-то списки в районных советах ветеранов. Это с одной стороны. А с другой – в Шымкенте работают четыре районных совета ветеранов, один городской и один областной. А еще есть десятки школ города, молодежных волонтерских организаций, которым под силу выполнение различных поручений, акций по работе-заботе о престарелых пенсионерах…
ЗАБВЕНИЕ
Пожаловалась нам на безразличие ветеранских организаций и Мария Яковлевна Богомолова. В июне этого года ей исполнилось 95 лет. «Вот раньше ко мне приходили, поздравляли, а последние два года ни звоночка, ни цветочка. Может, думают, что меня и в живых уже нет? – сетует пенсионерка. – А ведь я работала в системе облжилкомхоза, имею отношение к зарождению газового хозяйства нашего города, работала в системе УВД – в службе пожарной охраны. От государства у меня есть награды, в том числе полученные в независимом Казахстане. Я – труженица тыла. Как ни крути, а заслуженный человек. И тут такое, почти полное забвение… Обидно».
По телефону, как могу, утешаю ветерана труда, интересуюсь ее житьем-бытьем. «Пенсия у меня неплохая – 66 тысяч тенге, только мне ее не хватает, я живу впроголодь. Мне помощь нужна», – призналась Мария Яковлевна. Вот это да! Разговор начал обрастать новыми подробностями. Я понимаю, что многие пенсионеры сегодня вынуждены урезать свои аппетиты и вновь затягивать потуже пояса, но чтоб голодать… Ну ладно, коммуналка, лекарства, но должно же на еду хоть немного оставаться. Ведь на проезд, на развлечения женщина не тратится. Как правило, в ее возрасте наряды покупают реже, донашивают старое. Словом, появился реальный повод встретиться с ветераном труда и на месте выяснить, почему она голодает.
СУДЕБНЫЙ ИСПОЛНИТЕЛЬ
Родилась Мария Богомолова в 1921 году в Оренбуржье. В том же году умер от голода отец. Остались Мария, ее старший брат Александр и мама Пелагея. Всего Мария Яковлевна пережила и помнит три волны голода – 1921, 1933 и 1937 годов. «Ой, что только мы с голоду не ели. Варили суп из толченой соломы, лебеды, крапивы… После окончания девятилетки в 1938 году мама меня вытолкала из колхоза имени Сталина в райцентр, – вспоминает Мария Яковлевна. – Я устроилась на работу в райфинотдел, затем меня перевели в филиал Госбанка. А в годы войны я была принята в аппарат Люксембургского районного народного суда Чкаловской области (в период с 1938-го по 1957 год Оренбургская область называлась Чкаловской – ред.) сначала секретарем, затем перевели на должность судебного исполнителя».
На вопрос, что врезалось в память о тех годах, Мария Яковлевна отвечает: «Помню, как в начале осени 1941-го из нашей области депортировали немцев, сотнями тысяч человек. Наших, советских немцев…»
Да… Заглянув в справочник, я нашла информацию о том, что началу депортации немцев положил Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья». В этом указе были названы «причины» их депортации. К примеру: «Среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, заселенных немцами Поволжья».
«Время было такое, – говорит Мария Яковлевна. – Мы верили этому. Помню, как в начале войны в наших краях колодцы замыкали на ключ, боялись диверсии немцев – отравления воды. Когда группа людей с ведрами, бидонами набиралась, открывали колодец и под охраной доставали воду, а затем вновь закрывали, до скопления следующей очереди за водой. А еще помню, как до той массовой депортации судили одну немку-колхозницу, укравшую зерно. Прокурор ей просил 20 лет заключения, а народные заседатели «впаяли» ей 25. Конечно же, я жалею об этом – о суровости приговора… Представляете, уже после войны, в конце 40-х годов, та женщина пришла к нам в суд, нашла меня и сказала: «Вот, Мария Яковлевна, вы осудили меня, я отсидела положенное…» Зачем приходила, не поняла я. Она работала на рудниках, где день за три считался, вот она раньше срока и вышла. Изможденная.
Много было в жизни страны такого, знание и понимание которого пришло позже, значительно позже. Не виноваты были наши немцы, не виноваты. Вы знаете, уже здесь, в Чимкенте, моя единственная дочь вышла замуж за немца, фамилия у нее была Гербит. Жалко, ушли они в мир иной рано…»
«В войну я совсем молодой была, – продолжает Мария Яковлевна. – Это сказать только, что незамужняя была, а на моих плечах была забота о восьмерых малышах – детях родственников, ушедших на войну. В Оренбуржье немало женщин ушло на фронт, и я просилась, у меня восемь повесток было в Красную армию! Но мой Люксембургский райсуд всякий раз их «отбивал», меня оставляли. Так вот, племянников поднимать приходилось и продуктами, и вещами-одеждой помогать маме, оставшейся с ними в колхозе. Ничего, выжили. В 1946 году я вышла замуж за фронтовика – Ивана Филипповича Велькина, в 47-м году родилась дочь Вера. И в том же году муж умер – ранения, полученные на фронте, его доконали. Полостное ранение. Считай, кишок в животе не было. Позднее была у меня еще одна попытка создать семью, но не срослось, не получилось…»
В Чимкент Мария Богомолова приехала в 1962 году. Подросшие племянники, приехавшие по направлениям в Чимкент, обосновались здесь настолько хорошо, что переманили сюда на житье-бытье тетку с дочкой. Первое время жили в служебке при пожарной части на улице Туркестанской. Стала работать бухгалтером УВД в отделе пожарной охраны. Эта деятельность трансформировалась в работу в системе газификации Южного Казахстана и Чимкента в частности. Пожарная безопасность и газификация чудесным образом пересеклись, и Богомолова стала работать в облжилкомхозе. Марию Яковлевну начали отправлять на учебу в Алматы, Ленинград, Москву. Попала ее передовая деятельность в поле зрения министра жилищно-коммунального хозяйства КазССР Д. Ф. Каноненко. Ее заметили, усилия оценили. Подтверждением чего стала двухкомнатная квартира в доме №54 по улице Гагарина, выданная Богомоловой по особому распоряжению министра. В ней она живет и по сей день.
ОДИНОЧЕСТВО
Годы работы Мария Яковлевна вспоминает с воодушевлением. Газификация, масштабные задачи. Командировки с отчетами в Москву. Соцсоревнования. Сдача новых объектов, подстанций. И вновь проекты, новые объекты, грандиозные задачи. Было ощущение не то что значимости собственной персоны, а твоей нужности производству, развитию региона, в котором живешь-трудишься. Даже на пенсии Марию Яковлевну не оставляли в покое – нужны были ее советы, опыт, как вести переговоры в министерстве, и даже то, как заинтересовать высокопоставленных чиновников, чтобы прислушивались к тебе, – такие советы-рекомендации дорогого стоили. А Мария Яковлевна, не таясь, делилась этими знаниями. Богатства не нажила, нет. Делилась последним с близкими, друзьями: тот денег попросит, тому надо помочь, третьему. В итоге в квартире ни мебели, ни ковров с хрусталями.
А личной жизни не было, была жизнь на благо семьи, заботы-хлопоты. В 1977 году ушла в мир иной мама, которую она забрала к себе, через десять лет – дочь, а 15 лет назад подвыпившие хулиганы лишили жизни ее единственного внука Дмитрия, который жил в Санкт-Петербурге.
Осталась она одна. Здоровье и силы постепенно угасали. Пришла немощь, за ней – слепота. Но остались ясный ум, память.
Лет десять назад в соседнюю квартиру вселился врач-патологоанатом, у него стал жить его братишка – студент одного из шымкентских колледжей, приехавший из Мактаарала. Добрый парень, неконфликтный. Тимуром зовут. Мария Яковлевна, нуждавшаяся в помощнике, предложила ему жить у нее – все равно комната пустовала. Жили-соседствовали дружно-хорошо. Забегая вперед, скажу, что так же мирно они живут и сейчас. Мария Яковлевна несколько лет назад оформила дарственную на квартиру Тимуру: «Он перед Аллахом обещал обо мне заботиться и похоронить меня по православным обычаям. Года четыре назад Тимур влюбился в красавицу Улжан, привел молодую жену в этот же дом, к Марии Яковлевне. Молодая жена подарила двух малышей – Султана и Камшат. Так у пенсионерки появились не только названый сын, но и дочь и внуки. Хорошая семья, но, видать, пока не научившаяся рачительному ведению хозяйства. Вся пенсия Богомоловой уходит на ставшую большой семью – коммуналка, еда, одежда… У Тимура пока нет стабильного источника дохода. Хотя ремонт в квартире сделали.
Спрашиваю у Марии Яковлевны, как складывается ее день. Пробуждение, молитва (она ежедневно молится за упокой души около 40 человек – ушедших родных, друзей), получасовая гимнастика. «После этого умываюсь и, если осталась с вечера еда, завтракаю», – рассказывает женщина. «А если не осталось еды?!» – спрашиваю. «Тогда иду опять молиться Богу, мне это силы дает…» – говорит пенсионерка. Ну ничего себе! Мирное проживание, уход – это хорошо, но еда – это ой как важно. «Ну что тут поделаешь, – пытается объяснить Мария Яковлевна. – Не хватает денег. Я даже на гроб себе никак не могу отложить. Вот держу в кармане немного денег – Тимур дал, чтоб я ему ежедневно на дорогу выделяла, иначе у него они растекутся… У меня раньше персональная пенсия была, после всяких реформ она куда-то подевалась. Может, пересчитают мне да добавят, а то не хватает», – с надеждой спрашивает она у меня.
Уже в коридоре, прощаясь с ветераном труда, жму ей руку, она: «А что одежда у тебя мокрая?» – «Так на улице снег идет, первый, Покров завтра, Мария Яковлевна». В ответ услышала: «Ой, спасибо. А то бы я пропустила этот праздник, что-то с датами стала путаться…»
Надеюсь, отвез ее Тимур на Покров в церковь, службу послушать…
Фарида ШАРАФУТДИНОВА
