После двух лет, прошедших под роковым знаком ковида, наш шымкентский зритель наконец-таки добрался до духовной пищи.
Первым делом в полную мощь развернулся русский драматический театр и в май вошел с новым премьерным спектаклем «Маленькие трагедии» Александра Сергеевича Пушкина в постановке Алексея Шемеса. Не успели театралы опомниться от премьерных впечатлений, а тут еще один культурологический сюрприз: наш драмтеатр гостеприимно распахнул двери Алматинской балетной труппе Казахского театра оперы и балета имени Абая. А вот это уже событие, выходящее за рамки регионального масштаба. Спасибо и хозяевам, и гостям.
Бывших столиц не бывает
Когда-то столичный Государственный театр оперы и балета был средоточием всего самого эстетически прекрасного, что происходило в республике на музыкально-театральной ниве. Это был театр-легенда. Взять хотя бы его историю, восходящую к 30-м годам прошлого века. А если конкретнее, он был создан в январе 1934-го в Алма-Ате на базе открытой за год до этого небольшой музыкальной студии.
Этому предшествовало решение коллегии Народного комиссариата просвещения от 29 сентября 1933 года, текст которого гласил: «Организовать в Алма-Ате музыкальную студию – основу казахского музыкального театра оперы и балета в будущем – в составе 50 человек актеров-студийцев, 20 человек симфонического оркестра и 12 человек национального оркестра».
Это было непростым организационным делом. Надо помнить, что специальных музыкально-образовательных заведений в молодой Казахской республике тогда и в помине не было. Знакомство с музыкальными инструментами ограничивалось владением игры на домбре и кобызе. Народные музыканты могли в полной мере поражать и восхищать своей виртуозной игрой и пением, но вряд ли кто из них тогда знал, например, нотную грамоту или теорию музыки вообще.
Организаторам студии приходилось заглядывать даже в самые отдаленные аулы казахской степи, чтобы найти талантливых и перспективных музыкальных самородков. А ведь каждого надо было прослушать, выявить его музыкальные способности, определить качество музыкального слуха, чувство ритма и прочие критерии профпригодности. Вся эта титаническая работа уложилась практически в один год. Студия быстро встала на ноги и скоро выполнила свое прямое предназначение – стала полноценным профессиональным театром.
Уже в следующем 1935 году на базе Куйбышевского оперного театра была создана русская оперная труппа. Профессиональный коллектив за кратчайший срок (1936-1937 годы) поставил девять(!) спектаклей русской и мировой оперной классики: «Кармен», «Пиковая дама», «Евгений Онегин», «Демон», «Фауст», «Аида» и др. А в 1938 году балет Петра Ильича Чайковского положил начало созданию балетной труппы.
Следом были поставлены спектакли «Конек-горбунок», «Бахчисарайский фонтан» и первый казахский балет «Калкаман и Мамыр» Василия Великанова.
В 1941 году театр получил статус академического, а в 1945-ом ему было присвоено имя Абая. Словом, театр прошел вехи становления вместе с большой советской страной, переживавшей в то время Великую Отечественную войну. Он тоже воевал – только на культурном фронте…
Достаточно вспомнить, какие артисты выступали в разные времена на этой сцене. Что ни имя, то эталон высокого профессионализма! Куляш Байсеитова, Жусупбек Елебеков, Роза Багланова, Ермек Серкебаев, Роза Джаманова, Бибигуль Тулегенова, Жумат Шанин, Шара Жиенкулова, Булат Аюханов и многие другие, внесшие свой неоценимый вклад во славу казахской культуры. А какие литераторы стали сотрудничать с молодым коллективом! Драматург Канабек Байсеитов, писатели Мухтар Ауэзов, Габит Мусрепов, Сабит Муканов, Бейимбет Майлин – сплошь выдающиеся имена.
Музыкальную лепту в развитие театра внес композитор Евгений Брусиловский, кстати, ставший создателем первой классической казахской оперы «Кыз Жибек».
В этот театр всегда входили, как в храм культуры, и те, кому удалось там побывать в прежние времена, считали себя приобщенными к великим таинствам искусства. Когда Алматы вдруг перестал быть столицей Казахстана, была опаска, что яркая звезда былой славы померкнет или вообще закатится навсегда.
Ну есть у нас такое обыкновение: как только город теряет высокий статус, он пусть не сразу, а постепенно перестает быть образцово-показательным. И финансируют его хуже, и таланты утекают за новые столичные горизонты… Вот и у меня было такое опасение при известии о гастролях некогда великого театра. А не сбавил ли он профессиональных оборотов? А не скатился ли до регионального среднего уровня? И рада, что опасения были напрасными. Балетная труппа театра выдала потрясающе
феерическое действо – бальзам для глаз и для души.
Великолепная триада
В этот раз Казахский национальный театр оперы и балета имени Абая привез в Шымкент три одноактных балета, совершенно различных и по жанру, и по форме, и по хореографической стилистике: «Шопениана», «Открывая Баха» и «Болеро» на музыку Мориса Равеля. Сколь разные между собой эти композиторы, жившие в различных эпохах, столь разнятся и постановки.
Первая «Шопениана» – это сплошной романтизм с его чарующей негой, изяществом и воздушной легкостью подачи. Эту постановку осуществила художественный руководитель и балетмейстер-постановщик театра Гульжан Туткибаева. Она бережно восстановила первоначальную хореографию легендарного Михаила Фокина, относящуюся к началу ХХ века, которая, несомненно, является одной из жемчужин мирового классического балета.
«Открывая Баха» – здесь такой сгусток экспрессии и трагизма, что порой продирал, как говорится, мороз по коже. Даже не понятно, как удалось артистам воплотить революционно-деструктивные идеи австралийского хореографа-постановщика Дэвида Джонатана. Кто-нибудь в силах себе представить, как можно танцевать под сложнейшую в ускользающих ритмах узорчатую полифонию Иоганна Себастьяна Баха? Гротесково-графические фигуры танцовщиков в неожиданных сплетениях и изломах поз напоминали офорты Гойи и столь же неотвратимо поражали зрителей своим зловеще-драматическим накалом страстей.
Особая история связана с созданием музыки Мориса Равеля к балету «Болеро». Композитор, хорошо знавший неповторимое искусство Испании, в 1928 году решил написать совершенно оригинальное произведение, на что повлияла знаменитая солистка русского балета Ида Рубинштейн. В свое время она задумала исполнить на сцене Гранд-Опера в Париже хореографическую композицию на тему испанской бытовой сценки. По словам балетмейстера современной постановки Рикардо Амаранте, его «Болеро» воспевает идеалы женской красоты, испанской страстности и темперамента.
«Когда я получил предложение заняться этим спектаклем, то воодушевился и испугался одновременно. Ведь мировая хореография знает немало примеров постановки этого балета. Вдохновением для меня послужил известный портрет Иды Рубинштейн работы Валентина Серова. Женщины, благодаря которой и появилось «Болеро». Я хотел создать чувственный, эмоционально-насыщенный балет. Безграничные фантазии ведут нас в мир любви, ревности и страсти», – говорит Рикардо Амаранте. Так и получилось.
«Болеро» в исполнении артистов алматинского театра – это бурление страстей, постепенно нарастающих от начала к финалу. Это классик-модерн, который присутствует во всем: и в декорациях, и сценографии, и стилизованно-испанских движениях артистов. Получился истинный шедевр!
Обратила внимание и удивительно слаженная, филигранно точная работа всего коллектива. «Отдельно хочется отметить работу балетной труппы, – говорит художественный руководитель театра, народная артистка РК Гульжан Туткебаева, – ведь во всех трех постановках задействованы одни и те же танцоры. Балетной труппе приходится так быстро менять образы и костюмы, перевоплощаться эмоционально, перестраиваться из классической хореографии в модерн, менять амплуа и партнеров в танце». Это действительно нелегкий труд.
Перед спектаклем организаторы предоставили прессе возможность ознакомиться с выставкой фотохудожника Николая Постникова, где запечатлены эффектные «революционные» моменты из разных спектаклей балетной труппы, а также дали поговорить с участниками гастролей.
Так вот, две молодые и талантливые солистки – Жанель Тукеева и Наргиз Мирсеидова – признались, как трудно за 15-минутный антракт между каждым балетным актом существенно поменять и декорации, и костюмы, и прическу, и, главное, настрой души, соответствующий новому сценическому образу. Но это сущие пустяки по сравнению с тем наслаждением и удовлетворением от проделанной работы, присущей только настоящим профессионалам своего дела.
На пути к новым горизонтам
Надо сказать, что балетная труппа Казахского национального театра оперы и балета сумела изумить и впечатлить не только отечественных зрителей, но и взыскательную европейскую публику. В 2019 году все три балета были показаны во Франции и Англии, а постановка «Открывая Баха» номинирована престижным европейским журналом Dance Europe в номинации «New name to watch», что приблизительно переводится как «Новое имя к просмотру».
По словам моих собеседниц, зарубежная публика была поначалу даже озадачена: «Неужели в неведомом им Казахстане есть балет такого высокого уровня?» Рукоплескала и тут же начинала гуглить: что за театр? Что за страна? После европейских гастролей состоялось выступление и на столичной сцене «Астана Опера». И тоже, понятно, с грандиозным успехом. На вопрос, есть ли разница между нашим и европейским зрителем в смысле восприятия и доброжелательной отдачи, девушки сказали: разницы нет, потому как язык музыки и тела универсален, прозрачен и не знает границ.
Хотелось бы больше рассказать о премьере нашего русского драматического театра. Своими «Маленькими трагедиями» они тоже вышли на новые драматургические рубежи. Но так уж получилось, без обид, надо было с благодарностью уделить внимание творчеству алматинских артистов. Ведь гостей всегда пропускают вперед – согласно вечным законам истинного гостеприимства…
Елена ЛЕТЯГИНА
