«Посмотрите на мое лицо, – с умильной гримасой обратился Карен Аванесян в зрительный зал. – Разве человек с таким лицом может рассказывать эстонские анекдоты?» Двумя предложениями юморист объяснил присутствующим свое пристрастие к кавказскому юмору. А о Шымкенте сказал коротко, но емко: «Я как Шымкент увидел, так до сих пор в себя зайти не могу!»
Мы встретились с Кареном в полупустом гостиничном ресторанчике. Сработал эффект неожиданности – мы не спеша прошлись по залу, выбрали столик подальше (чтобы народу ужинающему не мешать), никто и внимания не обратил… Но с первых же шуток Аванесяна я спинным мозгом почуяла странную тишину за спиной, как будто посетители разом прекратили столоваться. Разворачиваться к известному артисту спиной для осмотра территории было неловко, поэтому пришлось дотерпеть до конца интервью. Завершающее пожелание шымкентцам – и пространство ресторана взрывается аплодисментами! Фото на память, причем на все подручные гаджеты, автографы… Затем небольшая фотосессия для РАБАТа. «Чертовски привлекательный!» – улыбается своему изображению Карен. Так оно и есть.
– С чего все начиналось? Говорят, что Евгений Петросян собирает малоизвестных артистов и делает из них звезд, правда?
– И это правда, хотя моя история сложилась несколько по-другому. С детства я ни о чем другом и мечтать не мог – только в артисты. Я больше всего любил дни рождения, когда к нам приходили гости. Я выносил стульчик, надевал бабочку. И всегда просил своего дядю Лазаря, чтобы он испросил разрешения для моего выступления у отца. Мне было лет пять, и я разучил стихи про дедушку Ленина – тема была очень актуальная. И еще я умел красиво кланяться. Я репетировал поклоны! Не столько репертуар, сколько поклоны! Я кланялся, а родители и гости благодушно так аплодировали: я был обласкан вниманием взрослых, их любовью… Спрашивал: «Вам, правда, понравилось?» Все кивали головами, и я продолжал, а они постоянно хлопали. А потом я заметил, что гости все реже и реже стали приходить к нам в дом. Публика устала, я своими стихами про дедушку Ленина, видимо, достал всех. И папа стал запрещать мне выступать, но на мою защиту всегда вставал дядя Лазарь. Как он мог отказать такому мальчику, как я. Видите, я уже с глубокого детства наметился…
– Отцовский запрет так и остался в силе?
– Конечно. Папа был ярым противником моего артистического будущего, страшно не хотел этого. Даже начал водить меня на выставки, вернисажи художественные, а потом определил в художественно-изобразительную студию. Как ни странно, мне понравилось рисовать, но в голове и в сердце всегда оставалось место для сцены. И как только я узнал, что около школы открылась детская театральная студия, в тот же день сбежал туда. Прошел конкурс, записался, но вскорости стал тянуть одеяло на себя. Понятно, что я еще не знал тогда, что буду эстрадником. Эстрадник – это тот артист, который на сцене всегда один, всегда главный. Отец опять пытался меня отлучить от театра, а мама мечтала – актерская профессия была маминой несостоявшейся мечтой. Когда мама была совсем юной девушкой, ее отец поставил девушку перед выбором: или актриса, или семья. Времена были другие, нравы жесткие. И мама отказалась от мечты. Она была замечательной пародисткой: пародировала родственников и соседей, причем любой национальности. Меня в ней поражала одна особенность: жуткий армянский акцент, но когда она преображалась в соседку тетю Дусю – никакого акцента не было, нормальный такой донской говорок… Мама говорила мне: «Ты, сын, на своем пути. Никого не слушай!» Первые свои пародии я взял от мамы. (У Карена, к слову, литературный русский, и в отличие от его сценических героев в обычной жизни юморист говорит совершенно без акцента – авт.). Мама застала меня на большой сцене – ее мечта сбылась.
– Известность, значит, пришла в довольно юном возрасте…
– Местная? Конечно! Я же говорил, что очень люблю, когда мне аплодируют, получаю удовольствие при виде смеющегося зала. Мне нравится, когда мне улыбаются на улице… И я не могу без этого жить. Врут те артисты, которые говорят, что не любят фотографироваться, давать автографы. Это все от лукавого! Мы же мечтаем быть узнаваемыми, а не прозябать в каком-нибудь мухопетринском театре. Поэтому, как только в наш город приехали известные юмористы – были такие выездные по стране литературно-юмористические вечера, – попасть на большую сцену стало моей идеей фикс. Мне здорово помог Гарри Каспаров. Они с Аркадием Аркановым дружили на почве шахмат. Вот Гарик и познакомил со всеми: с Аркановым, Лионом Измайловым, Ефимом Смолиным. Лион Измайлов подарил мне «Афсянку»! Сам рассказ был написан в семидесятые годы, кто только с ним ни выступал – а прилипло ко мне. И до сих пор на сольных концертах меня просят, чтобы я его почитал. Знаете, автор до сих пор не взял с меня ни копейки за этот рассказ, а ведь я предлагал. Лион всегда отвечает: «Это твое, «афсянка» к тебе приросла, я не имею права брать гонорар за твой успех…». Через этих писателей я познакомился с Георгием Терековым, и он стал моим постоянным автором. Мои первые крупные пародии тоже Тереков мне писал. А что – пародировать умею, но сцене же надо что-то «нести»! И вскорости меня пригласили в Москву, на самую популярную тогда в Советском Союзе передачу «Парад пародий». Я приехал и понял, что влюбился в этот город и останусь здесь навсегда. И что удивительно, Москва меня приняла. Были, конечно, проверки документов, что неприятно, всякие там эксцессы, но это мелочи. Много позже Евгений Ваганович пригласил меня в «Смехопанораму», а потом и в «Кривое зеркало».
– Миниатюры пишут авторы. А есть случаи из жизни, которые становятся основой для рассказов?
– Обязательно. Я очень люблю рассказывать байки, если подмечаю интересные смешные истории, обязательно записываю. Вот буквально на днях вернулся из Коблево, недалеко от Одессы. Лежу я, значит, «на пляжу», загораю. А народ увидел и сфотографироваться просит. Я это дело люблю, поэтому не отказываюсь. Но смотрю, уже очередь выстроилась, позагорать не получится. Говорю: «Давайте вместе снимемся на групповое фото?» Нет, обижаются. Хотят индивидуально. И тут вижу, по кромке моря верблюда ведут. Я собравшимся говорю: «Понимаете, господа, у меня тут неприятности происходят. Видите верблюда, так вот с ним фотографироваться никто не хочет, я у него хлеб отбиваю. Он сердится, два-три раза уже хотел в меня плюнуть. Давайте так, сначала с верблюдом, потом со мной…» Сыграл, так сказать на жадности. И правда, сразу тетя какая-то выдала: «На хрена оно мне надо! За 30 гривен с верблюдом!» Конечно, там заплатить нужно, а со мной на халяву. И все же очередь рассосалась. Позагорал, собираю вещички, направляюсь в сторону гостиницы и вдруг слышу женщина какая-то кричит: «Стойте, подождите!» Остановился, она подбегает, запыхавшаяся вся такая и чек мне протягивает: «Вот, с верблюдом сфотографировалась, теперь давайте с вами, вы обещали!» Ну чем не тема для рассказа?
– Всю жизнь на сцене, начиная с домашней табуретки… Концерты, наверное, проходят уже на автомате?
– Совершенно не так, волнение присутствует всегда. Вот даже в Шымкенте на фестивале было некоторое волнение, боялся перегореть. На площадку приехал в четыре, а на сцену вышел в половине девятого. Хорошо, когда на сборных концертах ты выходишь четвертым-пятым-шестым. Зал уже разогрет, но публика еще не устала, она готова тебя воспринимать. В конце, как и в начале – сложно. Так вот, стоял и боялся: а вдруг за последние десять лет зрители в Казахстане стали забывать русский язык, вдруг будут сложности с восприятием… Нет! Ловили на ходу! Я отработал как метеор. У меня сын был в зале, так потом говорит: «Пап, зачем такой темп?» А я смотрю – люди смеются, думаю: «А зачем делать паузу?» Паузы ведь тогда, когда человеку надо осознать услышанное, возможно, в голове перевести на свой язык, понять. В вашем зале ничего этого не было, в таком вот темпоритме все и шло.
– Значит, есть на постсоветском пространстве залы невосприимчивые?
– Однозначно, да. И меня радует, что Казахстан – одна из немногих стран, где русский язык в почете, где его знают, любят и понимают. Я всегда был за полиязычие. Знаешь один язык, и что? Огромное количество информации утекает мимо тебя, один язык – это не актуально, узко. А на концерте одинаково смеялись русские, казахи, узбеки, евреи, армяне даже были – а это мне всегда приятно. Понятно, что все знают свой родной язык, но без русского хотя бы в нашем ближнем зарубежье никуда. Я вот на концерте сказал: «Помимо пищи из духовки есть еще пища духовная. Если есть возможность смеяться, радоваться, веселиться, это же неплохо! И знание языков только расширяет границы общения…»
– Карен, а какие впечатления остались от нашего фестиваля юмора?
– Я хочу сказать спасибо всем тем, кто этот фестиваль организовал. У мероприятия есть будущее – это точно. Сюда будут приезжать самые известные артисты. У меня очень большое желание, чтобы Шымкент стал столицей казахского юмора, и для этого есть все предпосылки!
– Карен, благодарю вас за беседу, но хотелось бы услышать еще и пожелания для всех, кто любит юмор…
– Вы, шымкентцы, очень открытые люди, а это дорогого стоит. Настроения желаю такого «жизнелюбского», процветания! Еще раз вам спасибо за фестиваль!
Елена БОЯРШИНОВА
