Пирожки со свеклой, борщ из квашеных листьев винограда и, если повезет, суп из черепахи. Такое меню, и то далеко не всегда, было у чимкентцев в годы Великой Отечественной войны. Особенно тяжело приходилось детям и подросткам. Растущий организм постоянно требовал еды. А ведь им приходилось еще и тяжело работать…
ЧЕРЕПАХОВЫЙ СУП
Валентине Ивановне Грищенко исполнилось 16 лет, когда пришла страшная весть о том, что фашисты напали на Советский Союз. Она тогда оканчивала второй курс чимкентского педагогического училища. Всех учащихся сразу стали распределять по рабочим местам. Молодая Валя выбрала место лаборанта на МЖК. «Правда, комбината-то еще и не было, – вспоминает Валентина Ивановна. – Мы сразу стали готовить место под будущее производство. Все оборудование привезли с эвакуированного из Киева завода. Работали дружно, днем и ночью: рыли траншеи, укладывали трубы – в общем, делали все, что скажут. Трудились без выходных. Продуктовых карточек нам тогда еще не давали. Только 200 граммов хлеба в день. Как жили? Я до сих пор сама не пойму. Работали, работали, работали… И совсем мало отдыхали».
Зато уже в 1942 году с конвейера вышла первая продукция – хозяйственное мыло и масло, ее стали отправлять на фронт. Уже на выстроенном заводе рабочих стали кормить. И вместо 200 граммов хлеба теперь полагалось 800. Еще выделяли несколько граммов хлопкового масла, которым люди поливали хлеб и ели.
«Я тогда была комсомолкой. Как-то прихожу на работу, а мне говорят, что я должна ехать в Манкент людей агитировать, – вспоминает Валентина Ивановна. – А за что или за кого – не сказали. Ну, надо так надо – поехала. Решила, что буду рассказывать о пользе чтения газет и книг. Денег на дорогу не дали, добиралась на перекладных. Меня поселили в домике у каких-то дедушки и бабушки. Добрые были люди. В селе было лучше с питанием: там выращивали овощи, фрукты, держали скотину. Я отдохнула и наелась. Но вот до агитации дело так и не дошло. Людям не до меня было – они дотемна в поле работали. Пожила там, молочка парного напилась и в Чимкент вернулась, на завод в лабораторию».
Работали заводчане в три смены. Иногда даже и домой не ходили – спали тут же, на рабочем месте. Поспишь – и опять за работу.
«Хорошо, что нас на заводе обеспечивали один раз в день горячим питанием, – продолжает Валентина Ивановна. – Как правило, нам варили суп из черепах. Знаете, очень даже неплохой супчик. Особенно если учесть, что тогда все голодали. Кушать ведь совсем нечего было. А я сливала суп в бидончик и несла его домой маме и сестренке. Мама не работала, а сестренка еще училась в школе. И этот черепаховый суп нашу семью очень выручал. Ведь как только объявили о войне, сразу все магазины закрылись, люди выживали как могли, на подножном корме. Но никто не жаловался, всё были готовы отдать для наших отцов, сыновей, братьев, которые сражались с фашизмом».
После окончания войны Вера Ивановна поступила в педагогический институт на исторический факультет. Вышла замуж за хорошего человека, офицера, вернувшегося с фронта. Родила ему двоих детей – дочь и сына. Оба выросли и стали профессионалами, каждый в своей области. Дочь Галина Николаевна Грищенко – врач высшей категории, а сын Александр Николаевич Грищенко – известный в Шымкенте историк.
«Мне не на что жаловаться, я прожила замечательную жизнь и воспитала хороших детей. Лишь бы не было войны, а все остальное можно пережить», – говорит Вера Ивановна, и с ней хочется согласиться.
ЗА ПРОГУЛ – РАССТРЕЛ
Черепаховый суп вспоминает еще одна моя собеседница – труженик тыла Ольга Лукьяновна Долгополова. Во время войны она работала в Чимкенте на заводе прессов-автоматов токарем. Когда началась Великая Отечественная, Оленьке было всего 15 лет, она очень хотела работать токарем, но ее не брали по состоянию здоровья. Сначала она трудилась на подсобных работах – там, куда пошлют. Но о своей мечте не забывала. И все же как-то решилась и пошла в училище, где ей дали направление на комиссию. Чтобы провести врачей, девочка пошла на хитрость. Дело в том, что после перенесенной кори один ее глаз плохо видел, но, проходя комиссию у врача-окулиста, она, отвлекая доктора, каждый раз смотрела одним и тем же глазом. И ей удалось получить разрешение.
Обучение сразу началось с практики – на заводе у станка. Работали в три смены.
«Папа умер рано, еще до войны. Нас у мамы было три дочери, – рассказывает Ольга Лукьяновна. – Самая младшая во время войны сильно заболела и умерла. Мама со старшей сестрой работали на свинцовом, а я на заводе прессов-автоматов. Виделись мы редко, потому что работали все в разные смены. Одна приходила домой, другая – уходила. А бывало, что и домой не приходили, ночевали на заводе. В то время ведь автобусов не было, и приходилось домой ходить пешком. А ночью нам, девчонкам, страшно было на темных улицах. Вот и ночевали у станков, прямо на полу».
С едой было плохо, выручали карточки и заводское питание. На карточки полагалось 650 граммов хлеба. А на заводе давали постный супчик или борщ на кислых виноградных листьях. Вот и вся еда. Правда, иногда подростков подкармливали рабочие, отдавая им свои порции. Жалели. «А свинцевики своих людей отправляли в горы за черепахами, из которых варили вкусный суп, – продолжает Ольга Лукьяновна. – Какое-никакое, а все же мясо. Похоже на суп из цыпленка. На «прессах» нам такое блюдо не давали. Мы сами иногда ходили на холмы возле Бадама, чтобы ловить черепах. Но нам редко везло. Очень быстро черепах в пригороде не осталось, съели всех».
Однажды с Оленькой случилась очень неприятная история: у нее развалились единственные ботинки, и совсем не в чем было выйти на работу. А прогул в те годы приравнивался к предательству и карался расстрелом. Она босиком пошла на рынок, где, отдав свои карточки, приобрела «захудалую обувку». Девушку тогда пожалели, но за пропуск наказали: в течение шести месяцев высчитывали 25% из зарплаты, и без того маленькой. Ела она только раз в смену в заводской столовой.
Самое счастливое воспоминание о тех годах – это, конечно, известие о победе: «Иду на работу, а все бегут, что-то кричат. Я ничего не могу понять. Поняла только, что почему-то надо бежать на стадион «Металлург». Я вместе со всеми понеслась изо всех сил. А там уже полно людей. Кто-то вышел в центр и объявил, что наша страна победила фашизм и враг разбит. Что тут началось: люди и плакали, и смеялись, и пели, и танцевали!..»
Ведь вместе с фронтовиками люди и в тылу все делали, чтобы настал этот светлый день – Победа.
УКРОТИТЕЛЬНИЦА «ЖЕЛЕЗНОГО КОНЯ»
В 1941-м Кате было 22 года. Мужа сразу забрали на фронт. Екатерина Константиновна Титова помнит день 22 июня до мельчайших деталей. Дружная семья Титовых отмечала первый день рождения дочери. Когда по радио объявили, что началась война, радость мгновенно сменилась тревогой и страхом… Но тогда мало кто предполагал, что беда пришла на годы.
В тяжелое военное время женщинам пришлось осваивать мужские специальности. Так, Екатерина Титова и стала шофером. С первых дней войны уроженка Чимкента работала на базе «Союзгортранс», перевозила с полей свеклу, пшеницу и хлопок. Молодой женщине удалось не только быстро освоить профессию, но и самой ремонтировать своего «железного коня». Всю войну она крутила баранку ЗИС-5.
«Месяц учебы, 10 дней стажировки– и в рейс, – вспоминает Екатерина Константиновна. – Нас в «Союзгортрансе» было 33 девушки. Работали голодные, холодные, босые. Спецовки шили из марлевки, калоши делали из камер от шин. Машины ломались – запчастей не было. А дороги неблизкие и не такие, как сейчас. Раньше только по центральной улице гравий лежал, а в районах и за городом – грунт. Летом – пыль, жара, зимой и осенью – грязь. Как застрянешь в кювете – помочь некому. В степи встанешь, а в кузове 43 мешка пшеницы. Монтировку возьмешь и сидишь, страшно было».
У Екатерины Титовой немало медалей и наград. Но самой большой наградой ветеран труда считает Победу. Труженица тыла признается, что за 95 лет ей многое пришлось повидать, но ни в войну, ни после нее она старалась никогда не унывать.
Татьяна БУРДЕЛЬ
