Этот материал был написан еще в 2008 году. Иногда историю военного Чимкента, ставшего для тебя родным, города, в котором жили твои бабушки и дедушки, приходится собирать по крупицам. По воспоминаниям стариков. И жалеть, что во-о-от тогда не записала… эх, а теперь не помню подробностей! Не остается в памяти имен и фамилий, улиц, мест, событий…
Мой дед Николай Полхлеб в войну был чекистом в Чимкенте. Его рассказы о работе в военные и послевоенные годы были очень скупыми. Если кто спрашивал его о подробностях, в ответ всегда получал резкое: «Не положено!» — «А вообще работа была как работа…» — успокаивая собеседника, резюмировал дед Коля. Правда, при этих словах его жена Екатерина Антоновна устало качала головой: «Конечно, неделями пропадал на работе… И посреди ночи «выдергивали» из дома…» — «Война была! Все так жили!» — сердился дед.
Из исторических справочников: «…В годы Великой Отечественной войны Чимкент стал одним из промышленных городов СССР, куда был эвакуирован ряд предприятий страны. Из прифронтовой полосы сюда было перебазировано 17 заводов и фабрик. Город производил запасные части к танкам, снаряды, металл, свинец, оптические приборы и другую продукцию…»
В «другую продукцию» входили жизненно важные предметы: сапоги, валенки, телогрейки и одежда для солдат, медикаменты, продукты питания.
Чимкент жил по законам военного времени. И военных секретов у одного из крупнейших оборонных городов было предостаточно. В годы Великой Отечественной войны девять пуль из десяти, выпущенных по врагу, были отлиты в Казахстане. Семь из них — из металла Чимкентского свинцового завода.
Директива Совнаркома СССР и ЦК ВКП (б) от 16 августа 1941 года предписывала переключиться на выпуск боеприпасов, и завод заработал в полную силу В ноябре 1941 года в Чимкент прибыл первый эшелон с оборудованием машиностроительного завода имени М. И. Калинина. Уже в феврале 1942 года предприятие начало выпускать продукцию.
К 1942 году был запущен прокатный цех Подольского свинцового завода, Московский алкалоидный завод. Киевский завод перевязочных материалов прибыл в Чимкент к концу 1942 года.
Ударными темпами были запущены эвакуированные Харьковский «Красный зеркальщик», химфармзавод им. Свердлова и Кременчугская городская электростанция. Работа на заводах проходила в строжайшей секретности. Задавать вопросы и ходить по территориям было запрещено даже сотрудникам заводов.
Но в город то и дело просачивались «любопытствующие» — уничтожение оборонных предприятий всегда входило в планы противника. «Лезли гады отовсюду…» — иногда можно было слышать злое дедовское воспоминание.
«Слухи ходили, что немцы сбрасывали десанты в безлюдных степях… Если это видели чабаны, то обязательно отправляли в город посыльного. Как правило, сажали на лошадь ребенка, привязывали его к крупу лошади, чтоб ненароком не свалился — и в город…» — вспоминает кое-кто из жителей военного Чимкента. Горожане, завидев мальчишку-всадника, уже знали: что-то случилось. Поэтому хватали коня под уздцы и вели к ближайшему пункту милиции. «А как же без диверсантов? Здесь же оборонка…» — старики даже не удивляются такого рода вопросам.
Старожилы рассказывают и о большом количестве ленинградцев. «Умирали они много — совсем неприспособленные люди, — рассказывает Василий Васильевич Талов, в 1942 году ученик 6 класса мужской школы № 10. — У нас в соседях были блокадники — их дети постоянно хотели есть. Им все помогали, но малыши все равно умерли… Жалко было, хоронили всей улицей. Мы, дети, тогда не понимали, почему блокадники «забитые», с нами не играют. Теперь-то я знаю — они такое пережили, что на всю жизнь сердце заледенело…»
Из-за огромного количества эвакуированных 19 июля 1941 года Чимкентский облисполком издал приказ, в котором ввел «временную санитарную норму — 5 квадратных метров на человека в целях обеспечения жилой площадью прибывающих». Чимкентцы потеснились. А воспоминания о нашем городе у «гостей поневоле» остались самыми теплыми.
Кроме беженцев в городе разместились эвакогоспитали, которые насчитывали 8000 раненых. По информации госархива, три тысячи солдат и офицеров осели в наших краях.
Госбезопасность вела строжайший учет прибывающих в город людей. Но с тысячами приезжих просачивались и «антисоветские элементы».
«Мы на лавочке в парке сидели, — вспоминает Людмила Николаевна Пятак, в военные годы еще просто Люся, — к нам мужчина подошел, вроде как прогуливаясь. Видит — девчонки. Подсел к нам на лавочку. Вопросы начал задавать: далеко ли живем, где учимся. А потом вдруг про свинцовый завод стал спрашивать. Мы убежали — дядька какой то надоедливый…»
Вечером того же дня родители Люси отправились в гости к соседу Николаю Полхлебу и захватили Люсю с собой. «Чай пили, а я за столом возьми и брякни: дядька какой-то спрашивал про завод… И испугалась, потому что дядя Коля в лице изменился. Схватил меня за плечи и давай выспрашивать: как выглядит, во что одет. Что запомнила, я ему рассказала. Он моментально накинул пальто и ушел. Прошло около месяца, мы с дядей Колей на улице встретились, и он мне спасибо сказал. Я тогда не поняла за что…»
После 1942-го года в город хлынул поток ученых и интеллигенции. Заработал институт мировой экономики и политики, институт географии, Всесоюзный научно-исследовательский институт лекарственных растений (ВИЛАР), в 1943-м приехал технологический. На чимкентской сцене играли артисты эвакуированного на юг Киевского государственного театра музыкальной комедии, а потом к ним присоединилась и труппа театра имени Моссовета.
Жизнь тихого городка забила ключом. На улице Ленина, в то время центральной, по вечерам играл духовой оркестр. По тротуарам прогуливались горожане. Приветствовали друг друга. Улыбались друг другу. Жили в ожидании победы, Внешне в Чимкенте было тихо и спокойно — глубокий тыл…
Елена Бояршинова
