Газета «РАБАТ» однажды уже обращалась к истории шымкентской Цитадели, хорошо известной горожанам, но еще недостаточно исследованной археологами.
Я еще помню времена конца 90-х, когда на месте этой исторической крепости размещался шумный и бестолковый базар, в общем-то, попирающий все постулаты бережного и трепетного отношения к прошлому. А именно, базар там буквально устроился на костях — даже не важно какой степени древности. Ровно 155 лет назад эта цитадель выполняла свою прямую оборонительную функцию, о чем и хочу поведать.
Никто не хотел уступать
Чимкент никогда не оставляли в покое. Еще бы! Он всегда был лакомым куском для всякого правителя с завоевательскими амбициями. Зеленый, плодородный и полноводный. Вот что докладывал о нем российский чиновник и путешественник А. М. Добромыслов: «Лежит на реке Бадам, левом притоке реки Арысь, впадающей с правой стороны в Сыр-Дарью. Живописное положение и отличная вода из Кочкаратинских ключей привлекает сюда многих». И дело даже не в природных красотах — Чимкент стоял на перепутье торговых караванных троп. Он был, как бы сейчас сказали, заманчив и в коммерческом, и в логистическом плане. Словом, было за что бороться!
В 1800 году Чимкент находился во владении ташкентского хакима Юнус-Ходжи, а в 1810 году его «присоединило» к себе Кокандское ханство. В 1821 году казахский султан Тентек-торе сделал было попытку отбить у кокандского хана Чимкент вкупе с Туркестаном и Аулие-ата (Тараз). Попытка не удалась. Войска повстанцев взяли штурмом Сайрам и Чимкент, однако из Коканда прибыли весьма крупные силы, которые после нескольких сражений и подавили восстание. Тогда за дело взялась имперская Россия.
Военная операция за взятие Чимкента длилась недолго. 7-го июля 1864 года русский полковник Михаил Григорьевич Черняев выступил маршем из ранее завоеванного города Аулие-Ата. Силы полковника были невелики: шесть неполных слабых рот и сотня казаков. В это время в кокандском гарнизоне Чимкента, под началом регента хана Алимкула, окопалось не менее 10 тысяч человек. Понимая “маломощность” своего воинства, Черняев обратился к командующему сырдарьинской линии Н. А. Веревкину. Тот, вроде, поначалу отказал в подкреплении, но потом все же выслал ему навстречу небольшой отряд, возглавляемый капитаном генштаба Л. Мейером. У того с воинами было тоже не густо: две роты пехоты, сотня казаков и 20 местных киргизов. 10 июля Черняев остановился на реке Арысь и стал готовиться к воссоединению с Мейером. Однако, честолюбивый капитан не стал ждать никаких приказаний, нарушил всякую субординацию и сомолично двинулся к Чимкенту. После скоростного перехода он разбил бивак в урощище Ак-Булак, в 12-ти верстах от Чимкента ( верста — чуть более километра). Тут-то его и окружили бдительные кокандцы. 16 июля, еле отбившись, Мейер снялся с позиции и … отправился назад в Туркестан. Но тут его на полпути нагнал подполковник М. Лерхе и заставил следовать вместе с ним на Алтын-тюбе. Вернул, значит, взывая к совести…
Вся эта, так сказать, прелюдия к штурму Чимкента, обернулась лишними потерями в “численном составе”: убито 13, ранено 44, конужено 23 человека. Кокандцы же потеряли 2 000 человек — но жалко всех без исключения… Современник событий М. А. Терентьев в своей “Истории завоевания Средней Азии” подвергает самовольный поступок Мейера решительному осуждению. Хотел опередить Черняева и самому вкусить славу победы? Конечно. Но недаром же говорят: “Не лезь поперек батьки в пекло”…
Дело настоящего полковника
Дальше события развивались так. Полковник Черняев, несмотря на явное нарушение воинской дисципины Мейером, все же послал ему на выручку конных стрелков и казаков, и сам снялся с места в несколько часов. Расположился лагерем около кургана Алтын-тюбе в восьми верстах от Чимкента и стал ждать отбившееся подкрепление. 16-го июля Алимкул попробовал вести с полковником мирные переговоры, но ничего не вышло — воитель вошел в азарт. Во время стоянки на Алтын-тюбе (до 24 июля) Черняев произвел вокруг Чимкента рекогносцировку — оценил расстановку сил, изучил возможности противника и места предполагаемых боевых действий. Кокандцы пытались мешать: 15-18 тысяч конных воинов окружили было русский отряд, но те подключили артиллерию — ядра, гранаты, картечь — и отбили атаку. Кокандцы отступили с потерями до 400 человек убитыми. В русском стане легко ранили трех бойцов.
Через месяц противостояния военные действия стали стремительно разививаться. 18-го сентября Черняев вплотную подошел к Чимкенту. В ночь на 20 сентября впереди лагеря была заложена батарея на четыре орудия и одну мортиру. С рассветом батарея открыла огонь по цитадели, на что противник отвечал из семи орудий и двух мортир. 21-го сентября Черняев приказал заложить вторую батарею — уже на шесть орудий и четыре мортиры, и утром 22-го сентября русские бойцы, находившиеся в траншеях, бросились на штурм с виду неприступной цитадели. По некоторым источникам, сначала проник в крепость небольшой отряд, и самым прозаическим образом — по водопроводу, через сводчатое отверстие в стене крепости. Оборонявшийся гарнизон был до того ошеломлен внезапным появлением неприятеля прямо перед собой, что не оказал почти никакого сопротивления. Как бы то ни было, через какие-нибудь полчаса после натиска Чимкент был взят, цитадель пала, большая часть кокандского гарнизона во время штурма спешно бежала из города.
Вроде, все выглядит как незначительный военный эпизод — эдакая успешная вылазка с радостным исходом. Однако, уже упомянутый полковник Мориц Густавович Лерхе описывает это событие с ужасающими подробностями: “… Завалив все ворота трупами заколотых сарбазов, пехота ворвалась, наконец, в Чимкент. Прискакали два орудия и проехали по горе трупов и раненых, ломая кости и разрывая мясо… это была страшная картина, тем более, что полвысоты крытых ворот было завалено живыми, т.е. ранеными. После того, как по этой живой громаде прошла артиллерия, в соседний арык побежал ручей крови. Кокандцы в ужасе бежали по городу, сбрасывая свою красную форму, чтобы быть неузнанными”. Помните, я начала статью с того, что базар был устроен на костях? Да, на костях, и на земле, щедро сдобренной кровью…
А. М. Добромыслов, основываясь на официальных источниках, сообщает итоги: “Во время штурма с русской стороны убито 2, ранено 17, контужено 19. Трофеями были: 11 бунчуков, 4 знамени, 4 медных орудия, 8 мортир, 19 чугунных орудий, значительное число фальконетов (артиллерийское орудие) и других военных принадлежностей, в том числе труб и барабанов”. За взятие Чимкента М. Г. Черняеву — теперь уже генералу — был пожалован орден Святого Георгия 3-й степени, а М. Г. Лерхе, вошедшему в город по другую сторону от цитадели, тот же орден 4-й степени.
В 1914 году, в честь 50-летия присоединения этого южного края к Российской империи, город Чимкент Сенатским указом был переименован в Черняев. Прежнее название городу вернут уже большевики в 1924 году.
Мир после битвы
После установления новой власти Чимкент вошел сначала в состав ново-кокандской линии, с февраля 1867 года в состав Туркестанской области, а с июля того же года в состав Сырдарьинской области Туркестанского губернаторства как уездный город. Сразу же после одержанной победы генерал Черняев занялся мирскими делами: вместо бека высшим административным лицом посадил коменданта, затем утвердил должность городничего из обер-офицеров. С 1868 года главной административной фигурой становится уездный начальник. Менялись они довольно часто, и не все были чисты на руку. Например, подполковник В. В. Лалекин был уволен за расхищение земель в селе Арысь, но на суде был оправдан, хотя и не восстановлен в должности. Был налажен и полицейский надзор. Поначалу надзирательные функции выполнял обер-офицер из военной части, в распоряжение которого командировались нижние воинские чины. Кроме того, полицейскую службу несли и вольнонаемные джигиты под началом аксакала, которого выбирало население на три текущих года.
От тех времен завоевательских баталий осталось мало документальных, а тем более, “вещественных доказательств”. Впрочем, один предмет мебельной роскоши, принадлежавший одному из уездных начальников, можно было увидеть в нашем историко-краеведческом музее. Это помпезный, вычурный и дорогущий стол, говоря современно, предназначенный под “офис”. С ним связана любопытная история. После Октябрьской революции, естественно, стол реквизировали, и за ним стал восседать председатель ревкома Черняевского уезда. Однако вскоре на него поступил донос, что, мол, глава революционного комитета проникся мелкобуржуазным духом и повторяет замашки уездного царька. Председатель немедленно испугался и тут же сдал компрометирующий стол в “лабораторию для школ Черняевского уезда”.
От памяти всесильного когда-то генерала Черняева долгое время еще оставалось село Черняевка, неподалеку от границы с Узбекистаном, да и оно сейчас кануло в забвение под новым именем… А, может, так надо? Даже мудрейший Платон говорил, ссылаясь на Гераклита: ” Все движется и ничего не стоит… и дважды в одну и ту же реку войти невозможно”. Печально — прошлого все-таки жаль…
Елена Летягина
