Недавно я задумала навести порядок в своих бумагах, в общем, в том, что обычно высокопарно называют домашним архивом. Настроена была решительно. Надо оставить только самое важное или дорогое сердцу, остальную макулатуру, образно, – в печь!
Вдруг из не рассортированной груды, словно специально, вывалился блокнот с надписью «Выписки из дневника Ольги Селивановой». Раскрыла. Вспомнила. И все события уже далекого прошлого прорисовались объемно и графически четко – словно случились вчера.
… На похороны этой девушки пришла чуть ли не половина маленького горняцкого Кентау. Ольгу здесь хорошо знали и любили. В ней удивительно гармонично сочетались молодость, энергия, талант и необычная, какая-то яркая и выразительная красота. В свои 18 лет она успела прослыть талантливой поэтессой, и не только в кругу своих знакомцев по литературным интересам. Ее стихотворения охотно печатала наша газета «Кентауская правда». Но Ольга мечтала вырваться на другие, более масштабные рубежи. И, может быть, так и случилось бы! Накануне ее загадочной и трагической смерти ей, наконец-то, пришел ответ из Литературного института им. Горького. Ответ положительный. Ее уведомили, что она выдержала тяжелейший творческий конкурс и приглашали в Москву – с документами для поступления. Но стать студенткой Оле было не суждено…
ТЕТРАДЬ.
ДОМАШНЯЯ РАБОТА
Тут необходимо пояснить, последние годы Оля жила с бабушкой. Нет, она не была сиротой, но так получилось, что родители лет пять назад уехали на заработки на крайний Север – в то время это практиковалось – там платили какие-то сумасшедшие «северные» коэффициенты. Поехали, вроде бы, на один сезон, но втянулись, им понравилось, и их «командировка» растянулась на неопределенный срок. Дочь оставили с «маминой мамой» – ничего страшного, она уже была вполне самостоятельным подростком.
На сороковой после похорон день в редакцию позвонила бабушка Ольги, Мария Андреевна, и пригласила на поминки. В тот день, уже после скорбной тризны, она и поведала мне некоторые подробности о последних днях внучки. Рассказывала тяжело, сквозь слезы, и постоянно с недоумением вопрошала: «Ну почему именно Оленька, почему»? Иногда она начинала говорить о внучке, как о живой: «Вот Олечка не даст соврать»… Горе этой женщины было понятно, вдобавок ко всему оно еще усугублялось чувством вины – ей доверили, а она не уберегла…
Прощаясь, бабушка вдруг убежала вглубь Олиной комнаты и вернулась с потертой зеленой тетрадкой. «Это ее последний дневник. Она его всегда тщательно прятала, а в последний день, когда спешила на эту проклятую вечеринку, забыла убрать. Вы почитайте. Сейчас вокруг этой смерти идут всякие пересуды. Мне передавали. Говорят, мол, Олечка сама виновата, связалась с плохой компанией. Но вы прочтете и убедитесь: она чистая светлая девочка. Вот она придет и вы увидите»…
Дневниковая тетрадь начинается эпиграфом:
«Как мало пройдено дорог,
Как много сделано ошибок». С. Есенин
Какие такие трагические ошибки успела наделать эта, в сущности, совсем юная девушка? В ее короткой биографии нет ничего необычного. Детский сад, школа, первая любовь-дружба, невинные поцелуи украдкой, девичьи мечтания о принце… Тем не менее за год до смерти она пишет: «Нет, право, мне терять в этой жизни нечего. Потеряно все: и душевное спокойствие, и дружба, и любовь родителей, и гордость, и любовь, и мечты, и надежды… Так не лучше ли не жить вовсе, чем жить опустошенной, с пустой душой, пустым сердцем»?
Многие ли из нас, чуть привстав из-за школьной парты, так не по-детски, драматично, осмысливали свое существование в этом мире? Мне кажется, что именно это острое чувство опустошенности, внутреннего одиночества, сознание своей непохожести на сверстников и толкнуло ее на знакомство с человеком, который и стал причиной столь фатального финала…
А ЕСЛИ ЭТО ЛЮБОВЬ?
Я назвала его причиной, а не виновником, ибо следствие не располагало никакими доказательствами его прямой причастности к гибели Ольги. Они познакомились на праздновании чьего-то дня рождения. Валерий был красив и, наверное, умен, если девушка попала под его интеллектуальное обаяние. На этот счет у нее были довольно высокие требования: «Мужчину красит не внешность, а мужественность, гордость и независимый ум».
Они стали встречаться. Постепенно Валерий стал вводить свою подругу в круг своих друзей. А друзья… Видимо, молодость и любовь притупляют рассудочное чувство осторожности. Хотя, довольно скоро Ольга стала замечать, что в этой компании балуются не только водочкой, но и покуривают что-то странно-пахучее. А затем она стала натыкаться на использованные шприцы… Однако вырваться из этого окружения не хватало сил. У нее не было подруг, а Валера вдруг оказался ей самым близким и любящим человеком. Да что там говорить, среди бесшабашной молодежи ей было просто весело. Любимая бабушка не в счет – с ней не почувствуешь себя свободной, неотразимой, желанной… И в то же время Ольга пишет в дневнике «Хочу жить тихо, спокойно, светло». Из записи, сделанной за четыре месяца до смерти: «Люблю дожди. Когда звенят струи. Их музыка действует на меня как гипноз, как песня сирены… Как хочется любить!!! И как хочется быть одной!»..
После школьного выпуска Ольга отправила свои поэтические опусы на творческий конкурс в московский Литинститут – других вариантов высшего образования она не рассматривала. И в первый же год на конкурсе «срезалась». До второй попытки был еще целый год, который планировала посвятить самообразованию. Она не могла не чувствовать, что среда обитания, в которой оказалась, ее затягивает, что-то в ней самой меняется. Грубоватый и непритязательный круг ее знакомых, где она слывет «ученой примой», постепенно перестал устраивать. С удивлением она стала замечать, что невольно скатывается до их уровня. В дневнике анализирует: «Я заметила за собой одну странность: мой лексикон теряет гибкость. Порой мысль облекаю в одни слова, а произношу другие. Или вообще молчу. Я решила приказать себе – говорить только грамотным языком, стилистически правильным, и никаких вульгаризмов! В общем, надо за себя браться».
Первым делом Ольга решила устроиться на работу, хоть на какую, лишь бы разнообразить круг общения. Особой необходимости в этом не было – родительских «северных» денег хватало с лихвой. Более или менее подходящая работа подвернулась в городском отделе внутренних дел – секретарем-машинисткой. Работа не «пыльная», да и навыки беглого владения машинописью для будущего литератора – это же просто необходимо! Выбор места работы был сразу же ядовито осмеян друзьями и не одобрен Валерой: «Ты меня выставляешь на посмешище. У меня друзья уже спрашивают, что, мол, твоя Ольга ментам продалась»? Многие из этой компании, видимо, не очень-то были в ладах с законом… Недовольство «толпы» Ольга поначалу не восприняла слишком серьезно. Отшучивалась. Но затем поняла – отношение к ней изменилось…
Из дневниковой записи за два месяца до смерти: «Ехали по городу с Валерой, он был пьян. Нечаянно выскочили на площадь, за нарушение нас тормознул Валихан. Хотел сделать в правах дырку, а машину отогнать к отделу. Узнав меня, Валик нас отпустил. Это и спасло. А в благодарность получила по полной. Только отъехали, как Валера заорал: «Так в каком отделе ты работаешь и на кого стучишь»?! И надо было мне встревать! Вечно меня заносит куда не надо»… Записи последнего месяца Олиной жизни коротки, невнятны и тревожны. Дневник упоминает о ночных звонках с угрозами, об аресте одного из друзей за хранение и распространение наркотиков, в котором подозревают именно ее… Характерно, что в последних записях уже нет никакой лирики – только сбивчивая скороговорка: «Голова идет кругом… Не знаю, что делать… Попробую разобраться, что происходит… Господи, дай совет»!
Мария Андреевна вспоминала, что в последние дни Оля почти никуда по вечерам не ходила. Часто плакала. А как-то раз стала собирать вещи. Надо, говорит, к родителям слетать, хоть ненадолго. Бабушка видела, что внучка мечется, переживает, но особого значения этому не придавала: «Ну, наверное, с Валериком поссорилась, бывает, помирятся». Если бы она знала, чем это кончится… Последняя запись в дневнике: «Очень болит голова. Чувствую, что теряю силы. Надо не в институт готовиться, а на… тот свет… А, хватит».
НЕКРО-ЭПИЛОГ
В последний свой день Ольга была весела и как-то нервически возбуждена. Один из друзей уезжал в армию, пригласил на проводы. Долго и тщательно наряжалась – перетряхнула весь свой гардероб. Остановилась на скромном по фасону платье, но отделанном дорогими брюссельскими кружевами. «Ты нарядилась, как невеста», – пошутила бабушка. Ольга на прощанье чмокнула бабушку в щеку: «Ну, пока, не волнуйся, долго засиживаться не буду».
Вернулась она в четыре часа ночи. Одна. Не отвечая на бабушкины вопросы, пошатываясь, сразу прошла в ванную. Глаза были невидящие, сомнамбулические. Через некоторое время раздался грохот падающих предметов, а потом тишина… Переполошившаяся бабушка нашла Олю на полу. Глаза закатились, на губах выступила пена… Приехавшая «скорая» констатировала смерть.
Вскрытие дало непонятную картину, которая и отразилась в формулировке судмедэкспертизы: «Смерть наступила в результате отравления НЕИЗВЕСТНЫМ ядом. Аналогов в СССР нет». Бабушка этому не верила. Она утверждала, что эксперты подкуплены «теми, кто ее убил».
… Олю хоронили в том самом ее белом платье – последнем «свадебном» наряде. Хороша была в гробу необыкновенно… Валерий на похороны не пришел.
Олина смерть так и осталась трагической загадкой. И для следователей, и для близких людей. Спустя какое-то время возник было вопрос об эксгумации, но и родители, и Мария Андреевна решительно отказались.
Можно сколько угодно рассуждать о нелепом, нелогичном уходе в небытие молодой неискушенной души. Но разве не усматривается какая-то закономерность в том, что Ольгу, как инородное тело, вытолкнула из жизни чужеродная агрессивная среда? Ей было там не место, этой девушке с несбыточными мечтами и высокими помыслами. И еще… Одиночество делает людей беззащитными и уязвимыми. А Ольга была на редкость одинокой. Она всем сердцем искала родственную душу, но ближе белых листов зеленой нелинованной тетрадки так ничего и не нашла. Мир ее праху…
Елена ЛЕТЯГИНА
