У некоторых людей старшего поколения иногда проскальзывает досадный грешок: любят они поругивать нынешнюю молодежь.
Мол, какая-то она нынче квелая, безынициативная… Вот в наше время только свистни – мы и на любые горы полезем, и металлолом с макулатурой весь подберем в округе, и на субботниках в первых рядах… А что сейчас? Сидят себе сиднями за компьютером или
в телефоне и ничего вокруг не видят и видеть не хотят!
Часто винят молодежь и в бездуховности. А откуда им ее взять? Книг не читают, в театры не ходят, правильных фильмов не смотрят. В компьютерах у них игры-стрелялки, в телевизорах – боевики, триллеры и ужастики. Да нет у них предпосылок, чтобы приобщиться к высоким ценностям и стремиться к прекрасному…
Это чувство не задушишь, не убьешь
А еще я слышала такой упрек: сегодня молодая поросль напрочь нечувствительна к любви, если, конечно, под любовью не подразумевать эрос низшего порядка. То есть голимый секс. К любви, как высокому и трепетному чувству, молодняк-де относится цинично и прагматично, а то и вовсе ее отвергает за неимением таковой в человеческой природе.
Однако ошибаются скептики. И в наше время никуда не делись юношеские страсти, достойные трагедий Шекспира. Есть и сейчас молодые индивидуумы, способные в любовной стихии заткнуть за пояс и Ромео с Джульеттой, и Отелло с Дездемоной, и Козы Корпеша с Баян Сулу…
Расскажу конкретную историю, которая случилась в нашем городе лет семь тому назад. Спросите, почему вдруг вспомнила? А потому, что ее последствия до сих пор дают о себе знать, то есть не имеют срока давности. Все имена, конечно, я изменила, но за достоверность событий ручаюсь. Все перипетии этой душещипательной истории мне поэтапно пересказывала мама главного героя – моя давняя приятельница.
Виктор, молодой человек 20 лет от роду, с детства мечтал стать летчиком. В соответствующее летное учебное заведение, кажется, в академию в Алматы, он поступал два раза, но безуспешно. Один раз не добрал баллов, во второй к нему прицепилась медкомиссия. Наконец, с третьей попытки мечта сбылась. Он уехал из дома к месту учебы и домой приезжал только в каникулярное время после очередной сессии. Студент он был прилежный, учился с сумасшедшим фанатизмом. Девушками интересовался мало, как в песне: «Первым делом, первым делом самолеты. Ну а девушки? А девушки потом…»
Маму это даже настораживало: «Что-то здесь неладно. Половина его друзей уже переженилась, а у него даже подружки постоянной нет. Как бы это, ну, сама понимаешь… А спросить даже неловко». Проблема принимала глобальный характер.
Наконец все сдвинулось с места. В один из приездов Виктор где-то в компании познакомился с девушкой по имени Ольга. Несколько дней они встречались, а накануне отъезда на учебу Виктор даже пригласил ее домой на чай. Великой любовью там не пахло – во всяком случае, с его стороны. Но чувства девушки парень разбудил всерьез. «Пока Витя был дома, – говорила приятельница, – она звонила каждый день, как по расписанию: сказать доброе утро, добрый день и спокойной ночи… Прям надоела уже» (вот, поди и пойми этих будущих свекровок). Его отъезд на учебу Ольга восприняла как трагедию мирового масштаба. «Весь вокзал слезами залила», – жаловалась мать.
Не доставайся же ты никому!
Некоторое время пара перезванивалась, хотя инициатива чаще всего исходила от Ольги. Со временем и роскошь общения стала недоступной. «Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети», – отвечал телефон. Их роман, похоже, подходил к концу, так толком и не начавшись. Тогда Ольга решила набраться терпения и дождаться «абонента» на очередную побывку, чтобы глаза в глаза выяснить отношения и расставить все точки над всеми мыслимыми буквами.
О том, что Виктор в городе, и не первый день, узнала совершенно случайно. Захлестнула обида: не сообщил, не позвонил, как будто ничего не было. Пересилив гордость и злость, позвонила сама. Содержание разговора было примерно таким:
– Ты от меня прячешься, что ли?
– Нет. Просто некогда было.
– Может, встретимся, поговорим?
– Не могу. У меня много дел.
– Ну тогда я сама к тебе приду.
– Не вздумай. Я сейчас НЕ ОДИН.
Последняя фраза Ольгу доконала. Она подтверждала самые худшие подозрения, но сдаваться так просто влюбленная девица не собиралась. И решила отомстить за свое поруганное чувство…
Домой к Виктору она ворвалась в два часа ночи. Он не хотел ее пускать, но, что поделаешь, в дверь Ольга ломилась с таким грохотом, что перед соседями было стыдно. Короче, дверь он открыл. Девушка была взъерошена, похожа на фурию, вернее, на Немезиду – богиню возмездия. И была, мягко говоря, не очень трезва. Беседа состоялась в коридоре и была предельно лаконична. «Ты зачем пришла, да еще в таком состоянии? Иди домой, проспись, а потом поговорим». Ольга вроде бы покорно согласилась: «Хорошо, но неужели ты меня отправишь в такой час одну? Хотя бы проводи немного». Виктор понял, что иначе от нее не избавишься, и молча стал надевать кроссовки. Нагнулся и вдруг почувствовал острый удар в спину…
(Дальнейшее поведение парня пусть комментируют медики – на предмет достоверности, а я за что купила, за то и продаю.) Он разогнулся, нащупал в спине нож, сам его выдернул, сам добрался до телефона и вызвал скорую помощь (родители были на даче, Ольга сразу выбежала прочь). Дальше не помнил ничего – память вернулась только в реанимации.
Посттравматические последствия
Случай был явно криминального свойства, поэтому Виктора в больнице не раз беспокоили соответствующие органы. Поначалу он из благородства вводил их в заблуждение: мол, шел домой ночью, кто-то сзади напал, кто – не знаю, не видел, было темно… И только потом под давлением родителей согласился рассказать правду. В больнице юноша стойко перенес семь (!) операций. Несколько месяцев был на грани. О продолжении учебы, конечно же, не могло быть и речи: пришлось взять академический отпуск. Но самое страшное – под угрозу становилась дальнейшая летная карьера. Однако свое заявление на Ольгу потерпевший потом отозвал.
Почему отозвал? Тайна покрыта мраком. Во всяком случае слухи о денежном соглашении между родителями двух столкнувшихся сторон явно беспочвенны. Мать Виктора была настроена решительно и бесповоротно: юная экстремистка должна понести заслуженное наказание! Здоровье своего сына, а вернее, потерю оного, она не собиралась оценивать ни в каком денежном эквиваленте. К тому же и сама девушка не очень-то мучилась угрызениями совести. Не пришла с повинной, не билась в покаянной истерике у больничной постели любимого. Она просто исчезла из пределов видимости как родителей, так и представителей закона…
Возможно, и сам Виктор пересмотрел свое легкомысленное отношение к чувствам влюбленной девушки? Ведь подобные страсти испанско-цыганского накала кипят вокруг него не каждый день! Многие ли парни в наше время оказываются в водовороте такой необузданной любви? Полиция тоже отнеслась к происшедшему довольно спокойно: бытовуха как бытовуха, не подключать же теперь интерпол? В общем, дело житейское, сами разберутся…
В больницу к Виктору не «зарастала народная тропа». Навещали родители, родственники, друзья и сочувствующие знакомые. Но ему, честно говоря, было не до них: надо было бодриться, вымученно улыбаться и отмахиваться от назойливых попыток выведать подробности. Операции, следующие одна за другой, выматывали физически, а мысли о будущем, лишенном профессиональных перспектив, угнетали и разъедали душу. Ему уже сказали врачи: «Летать ты, парень, уже не будешь. Скажи спасибо, что жив». А тут еще друзья, которые с юношеским максимализмом предлагали планы мстительного содержания. Их рвению мог бы позавидовать любой частный детектив: своими путями они обещали вычислить местонахождение беглой «террористки» и устроить ей самоличную «вендетту». Виктор же, постоянно находившийся в сомнамбулическом состоянии, не разделял энтузиазма мстителей. Он хотел покоя. Вот только… несколько раз ловил себя на мысли, что если и хотел бы сейчас кого-то видеть, то это Ольгу! «Интересно, что бы она мне сказала? И что бы я ей сказал?» – думал он, проваливаясь в мечтательный сон.
Есть в психологии понятие «шведский синдром». Это такая защитно-бессознательная связь, возникающая между жертвой и агрессором. Очень похожа на симпатию или чувственное влечение. В криминальной практике встречается редко, однако случается. И это происшествие с Виктором, по-моему, как раз-таки из этой оперы.
Недавно я случайно встретила его на улице. Он очень изменился, возмужал и, кажется, раздался в плечах. «Я слышала, ты женился»? – осведомленно спросила я. – «Да, и женился, и успел развестись». А вот эта новость была мне неизвестна. О причине развода спрашивать было неделикатно, но, к моему удивлению, Виктор сам об этом заговорил: «Я один во всем виноват. У меня была прекрасная жена, если мерить общепринятыми мерками. И красивая, и хозяйственная, и сына мне подарила. Но женился я на ней больше по желанию матери. Видите ли, она бабушкой сильно хотела стать. Все вроде у нас было ничего… Но именно – ни-че-го! Не было с ней ни радости, ни интереса, рутина какая-то. Не о таком браке я мечтал. А если честно, по сравнению с Ольгой – ну, вы знаете, о ком я говорю, – все женщины мне кажутся скучными, пресными, без характера, без перца… До сих пор о ней думаю и всех с ней сравниваю, хоть убей. И знаете, мне кажется, что с тех пор никто меня так не любил и, наверное, никогда не полюбит».
Тут надо бы высказать какую-то мораль, а у меня и слов нет. Скорее всего, это особый случай. Но в одном я убедилась точно: в наших «компьютерных» детях столько чувственной мощи, столько неистового темперамента и столько романтических порывов, что нам и не снилось. Поэтому не брюзжите. Только старайтесь направлять их порывы в мирное русло, чтобы обойтись без поножовщины. Это уж слишком…
Елена ЛЕТЯГИНА
