Евгений Петросян: «Шутить всегда невозможно, но и без шуток не проживешь…»

Голос Евгения Вагановича Петросяна не перепутаешь ни к каким другим. Мы выросли на этом голосе. Именно Петросян всегда учил нас жить весело, несмотря на трудности. И в его приезд огромное количество шымкентцев получило тот необходимый заряд оптимизма, который очень помогает жить. Я не была на его концерте, но Евгений Ваганович с удовольствием согласился ответить на мои вопросы. Просил только не шибко готовиться — хотел не только подарить импровизацию, но и услышать ее от собеседника. 

БЕЗ ШУТОК 

Начало профессии было положено, когда Жене Петросяну исполнилось семь лет. Мальчишка попал на концерт. Было здорово, но один номер запомнился на всю жизнь. На сцене стоял дядька, который что-то читал по бумажке. Дядька читал и улыбался, а зал покатывался со смеху. В послевоенные годы людям катастрофически не хватало счастливых моментов и Женя тогда впервые увидел столько одновременно смеющихся зрителей. Мальчик решил для себя, что станет таким же дядькой и будет смешить людей. Он им стал.

Сегодня Евгений Ваганович Петросян разменял уже седьмой десяток. Знаменитого юмориста узнают во всем мире. И зрители его помнят еще с 1957 года, когда Женя впервые выступил в Баку в самодеятельности клуба моряков. Его шутки имели успех у зала. Их Евгений Ваганович помнит до сих пор. И рассказывает с удовольствием. С тех давних выступлений и началась наша беседа с Евгением Петросяном.

– Выходят молодожены из загса. Она ему говорит: вот тут перед дверями загса я хочу тебе признаться, что совершенно не умею готовить. Он: не переживай, дорогая, тебе не придется готовить, я не умею зарабатывать… (очень актуально, кстати, и в наше время – авт.) Помню, я просиживал в библиотеках и выискивал то, что будет иметь отклик, реакцию в зрительном зале, то, что вызовет смех. Вообще в этом смысле я был наделен каким-то чутьем. Откуда оно? Наверное, от папы с мамой. И оно до сих пор не подводит.  В самодеятельности я вел концерты: сольный конферанс, парный конферанс, играл сцены оперетт, участвовал в театральных постановках с драматическими какими-то уклонами, учился в кукольном театре при филармонии, участвовал в агитбригадах – в общем, овал опробовал все ипостаси артиста, для того чтобы понять, где мне будет лучше.

– Говорят, что ваша мама не верила в артистическое будущее сына и говорила, что артиста из вас никак не выйдет. 

– Переврали, немного переврали. Мама говорила о том, что быть артистом – большая ответственность, потому что все видят, как ты выступаешь. А стать популярным, известным артистом очень трудно. Уже потом, когда все состоялось, она очень гордилась мной. Жаль, что она рано ушла из жизни и многого не увидела.

– Евгений Ваганович, учителя у вас были не абы кто. Сейчас даже трудно себе представить, чтобы столько корифеев сцены занимались бы вот так никому не известным мальчишкой. 

— Это точно. Моими учителями были Леонид Утесов, Рина Зеленая, Мария Миронова ставила мне номера. А Лев Миров, суперклассик советской эстрады (была такая пара Миров и Новицкий – парный конферанс), Борис Брунов – самый знаменитый конферансье страны… Они дали мне не только знания, опыт, они стали моими друзьями. Я очень тоскую по этим людям… «Старики» были неравнодушными людьми. И с молодежью они нянчились не потому, что я, например, был такой супер талантливый, а потому, что они считали своим долгом помочь, научить, дать шанс. Они никогда не проходили мимо, увидели мальчика, который появился на эстраде, и сразу захотели принять участие в его судьбе. Никакой корысти – это были такие Люди. Это история нашей эстрады, целая ее эпоха. Сегодня я очень стараюсь относиться так же к молодым артистам.

— Леонид Утесов был больше певцом, чем «юморным» артистом… 

— Возможно. Но он был еще и прекрасным человеком, Гражданином своей страны с большой буквы. Почему вы считаете его только певцом? А манера преподносить песни? Это же был целый театр. Песни Утесова можно смело назвать настоящими миниатюрами. В них столько оптимизма, столько искрометного юмора! Пик творчества Леонида Утесова пришелся на годы Великой отечественной войны. И его песни помогали народу выжить, не терять надежды, после его концертов наш народ был уверен в победе. Стоило Утесову спеть новую песню, как ее подхватывала вся страна. А это о чем говорит? Только о том, что песни его все шли от души и в душу западали. Утесов спел порядка восьмисот песен и все они были любимы.

– Юмор на эстраде был очень популярен в Советском союзе. Да и сегодня в странах СНГ эстрадный разговорный жанр многие любят. А вот в дальнем зарубежье как-то незаметно. Неужели они не шутят со сцены? 

– Вовсе нет. Просто в той же Америке на телеканалах не делают акцент на подобные концерты. А так у них много рассказчиков, много авторов. Зрители точно так же радуются и смеются на их концертах, как и наши на наших. Звучит и выглядит умно, забавно, правда, для нас несколько непонятно, хотя американцы то же самое могут сказать и о наших шутках. Другое дело, «Камеди клаб», шоу, которое наши молодые переняли на западе. Этот формат, будем так говорить, не самого лучшего пошиба. Западники уже прошли через это, «отболели» и отказались. А наши привезли шоу сюда и выдают его как нечто современное. Хотя ничего современного здесь нет: ругаться матом – не большая заслуга, не требующая таланта. Наоборот, я считаю, что это слабость таланта, даже вовсе не талант. Если ты не придумал что-то остроумное, ничем не можешь удивить публику, ты прикрываешься этим, подменяешь банальной матерщиной. Сейчас у нас очень много хороших юмористов, но хотелось бы, чтобы они становились профессиональными юмористами. Кавеэнщики, как правило, не становятся артистами, они становятся шоуменами, остряками, хорошими ведущими. Но не артистами. Я наблюдаю: они острят славно, но мелкими россыпями. А надо собрать эти россыпи в одно художественное произведение, надо научиться делать произведение. Этой школы им не хватает.  Что касается профессиональных юмористов, то у нас их не так много, видимо, когда-то телевизионные работники поняли, что юмор на сцене — рейтинговый жанр, и давай его эксплуатировать. И эксплуатируют они его нещадно. Спешка, отсутствие продуманности, отсутствие каких-то художественных приемов – так сварганили концерт, собрали, кто что может, слепили, добавили искусственного смешка – и все в эфир. А зритель потом смотрит и думает, а где, собственно, смеяться? И чего это они смеются там на экране? Я категорически против искусственного смеха за кадром.

– А как снимают «Кривое зеркало»? Можно поинтересоваться у создателя и руководителя: неужели совсем нет импровизации? 

– До того, как выпуск «Кривого зеркала» выйдет в эфир, проходит около десяти живых концертов. Вот я сейчас как раз удрал с очень важных проверочных концертов. Как только вернусь, будет генеральный прогон перед записью. Так вот, живые концерты дают нам полную картину: что мы упустили, где зритель не смеется, где наши ошибки. Мы слушаем зал, постоянно что-то исправляем, поправляем, совершенствуем. Зачастую приходится вообще убирать некоторые номера, ставить новые — может быть они будут короче, но веселее, более емкие. Мы доводим произведение до кондиции, до, как я говорю, объективного юмора. Телеверсия уже очень близка к идеалу – в нее входит то, что действительно смешно. А импровизация… Импровизация обязательно присутствует, но в 95% это все тщательно отработанный материал.

– Евгений Ваганович, а вам кто пишет тексты? Или вы все-таки сами справляетесь? 

– Никогда не претендовал на авторство. Мне пишут другие люди, их всегда 10-15 человек: и ветераны, и молодые. Кто-то уходит, кто-то приходит, кто-то предает. Да, и такое бывало. Некоторые авторы становятся самостоятельными рассказчиками и я за них очень рад. Но число «авторской семьи» всегда приблизительно одно и то же. Пишут они под моим чутким руководством (смеется – авт.). Художественным!

– Как находятся темы? 

— Легко. Темы – это жизнь. А в жизнь все интересно. Если я начну рассказывать вам о микробах, которые населяют лунные кратеры, будет интересно? Нет, конечно. А вот про мужа и жену, их взаимоотношения – интересно. Темы не надо выдумывать, их жизнь преподносит. А вот как ты освещаешь эту тему – вопрос профессионализма. Художественный прием придумать, красиво преподнести – для бесталанных людей проблема.

— А политические темы используете? 

— Стараюсь несколько обходить политику, особенно, когда гастроли в другой стране. Я так считаю: в своей стране, на своей сцене ты можешь говорить все, что угодно. Можешь свою родину прямо искупать в сатире и юморе, можешь смеяться, критиковать. Но когда ты в другой стране, ты просто не имеешь права говорить о родине плохо, даже со смехом. И не в коем случае нельзя поднимать на смех страну, в которую ты приехал. Я не люблю фестиваль в Юрмале. Латвия — уже давно не Россия, а российские юмористы почему-то могут насмехаться над Россией на юрмальской сцене. Некрасиво…

— Евгений Ваганович, как попасть в «Кривое зеркало»? Можно просто придти и как Елена Воробей сказать: «Ну, возьмите меня!»? 

— Можно и так. И если я увижу талант, образование, изюминку, считайте — дело сделано, вы в театре. Но никогда не буду брать человека с улицы — в нашем театре не учат и не переучивают, нужна твердая образовательная база. Игра на сцене существенно отличается от умения «травить» анекдоты. Артист театра миниатюр должен быть разноплановым: уметь петь, танцевать, говорить, играть, в конце концов. Миниатюра очень отличается от любого другого театрального жанра. Тем более, что она только встает на путь возрождения.

— Неужели у нас нет театров миниатюр? 

— Настоящих — практически нет. Когда-то давно были — замечательные миниатюры были у Аркадия Райкина, у дуэта Мироновой и Минакера. Но даже в их случаях все крутилось вокруг одного или двух главных героев. В настоящем театре миниатюр каждый артист — главный герой. И когда создавалось «Кривое зеркало», задумка была именно такая.

— В вашем театре собрались артисты разных национальностей. Наверное, все есть, кроме казахстанских. Почему? 

— Очень нескромный вопрос, тайную цель моего приезда хотите раскрыть? Да, в «Кривом зеркале» получился такой удачный симбиоз разных национальностей. У нас в театре есть узбек, татары, русские, украинцы, евреи, белорусы. И заметьте, у каждого своя изюминка есть. В некоторых номерах даже такая отличительная национальная черта. Ваш город называют колыбелью юмора, так что присмотрю себе талантливых юмористов. Казахов в театре как раз не хватает. Фестивали юмора всегда зажигают звездочку и как правило не одну. Буду надеяться, что претенденты в «Кривое зеркало» обязательно будут.

– А бывают такие периоды, когда не до шуток? 

– Конечно, я обычный человек. Да и как все время шутить? Моруа сказал: «На свете нет ничего утомительнее беспрерывного остроумия». Все приедается. Если вы придете ко мне на концерт, то заметите, что и смех бывает очень разный. Это же мириады оттенков, чувств, сопроводительных мыслей! Это целая мозаика, как и сама жизнь. И это не обязательно весело. Иногда люди грустят, иногда задумываются о чем-то серьезном в своей жизни. Однако хотел бы я видеть артиста, который заставил бы два часа зрителей смеяться безудержно, по-настоящему.

– А что, и такое бывает? 

– Крайне редко.

– И все же, есть у знаменитого эстрадного артиста лекарство от грусти, плохого настроения? 

— Какого-то одного нет. Действую по ситуации, в зависимости от того, от чего оно плохое. Может быть, клин клином вышибить, может быть, перевернуть что-то в своей жизни. Трудности в моей жизни были, конечно, особенно в молодости. Мои предыдущие жены, а их было трое, не справлялись с темпом моей жизни. Я уходил. Уходил в работу – это всегда помогало. Можно сказать, что я из нее и не приходил… Работа всегда была главным делом в моей жизни. Хорошо, что сейчас моя жена это понимает, хотя и для нее работа — дело жизни. Общий язык мы нашли.

— А как вы относитесь к наградам, званиям, положительным отзывам? Что для вас критика? 

— Критика для меня все. Без конструктивной критике в нашей профессии далеко не уедешь. От того, что ты будешь бить себя кулаком в грудь и кричать: «я великолепно смешной!», смешным не станешь. Скоро у меня будет бенефис — 50 лет на сцене. Я своим артистам сразу сказал: «Не смейте меня хвалить! Ругать, пожалуйста, а я послушаю. Ругать, критиковать и при этом не обидеть, тоже, знаете ли, недюжинное умение нужно. Вот и посмотрим. А по поводу званий, приятно, конечно. Но реакция зала на мои выступления во сто крат приятнее.

– Евгений Ваганович, говорят, вы очень щедры на пожелания. Думаю, все наши читатели будут рады прочесть пожелание именно нам, южноказахстанцам. 

– Я желаю всегда и всем одного и того же. Я считаю, что это самое необходимое. Это очень важно. Я желаю всем взаимопонимания: в семье в доме, на улице, в стране. Если мы поймем, что не можем в одиночку, что хорошо жить друг для друга и каждый из нас должен делать свое дело, которое пригодится и другим людям, тогда у нас что-то лучше начнет получаться. Это же удовольствие – приносить добро другим. Я желаю всем этого взаимопонимания, взаимоуважения. Дарите друг другу радость, становитесь добрее и будьте здоровы, дорогие.