Поколение постарше помнит детские школьные анкеты – атрибут каждой уважающей себя девочки. Юные советские леди их обожали, а вот юные советские мачо их ненавидели, но при каждом удобном случае эти анкеты крались и тщательно изучались на предмет секретов одноклассниц. Так вот в анкетах этих обязательно был пункт: «Твой любимый актер?» И если в графе ответа стоял не слащавый Митхун Чакроборти, а Армен Джигарханян, девочка, написавшая это, сразу попадала в разряд «своего парня»!
Мальчишки были уверены, что ее можно приглашать играть в разбойников, она не заплачет от удара мячом в выбивалах, и она знает правила ножичков. Ее можно было хлопнуть по плечу и гаркнуть: «А теперь Горбатый, я сказал, Горбатый!» И такая девочка знала, что никакое это не оскорбление…
…Много лет прошло после того, как в лету канули анкеты. Но если сейчас мне представится возможность ответить на вопрос: «Твой любимый актер», я отвечу, что ничего не изменилось – Армен Джигарханян. И это уже не только язвительный бандит из «Места встречи изменить нельзя» или забавный хромец из «Здравствуйте, я ваша тетя!», и не только мультяшный волк со своим «Щас спою!». Это несколько сотен ролей, которые заставили смеяться и плакать, грустить и нервничать, умиляться и ненавидеть. Это узнаваемый в любом эпизоде голос, совершенно отдельный от самого Джигарханяна бренд. И когда появилась возможность побеседовать с мэтром советского и российского кино, на интервью пошла, не раздумывая, даже с каким-то детским трепетом: живого Армена Борисовича можно будет потрогать руками!
Закрытый для прессы артист на поверку оказался очень общительным человеком, правда, четко делящим свою жизнь и свое мнение на «личное» и «для прессы». И вот мы уже сидим в тесной гримерке, и я слышу такой привычный с детства голос: «Вопросы подготовила, деточка, или так будешь спрашивать?» Буду спрашивать «так»…
ЦЕПОЧКА СЛУЧАЙНОСТЕЙ АРМЕНА ДЖИГАРХАНЯНА
Армен Борисович, для чего вообще актер встречается со зрителем?
Что я умею? Я умею выйти на сцену, стать другим человеком. И уговорить вас, например, на то, что я Отелло. Мы же ради этого встречаемся. Вот я сейчас приду на сцену, и буду читать Бродского… Я буду говорить от имени Бродского. Я беру на себя ответственность. А в зале будет: а чего ты читаешь, ты кто такой… оттуда скажут. Обязательно.
Вы думаете, скажут?
Конечно, это всегда витает в воздухе… И надо сделать так, чтобы все поверили, чтобы не нашлось баламутов.
Армен Борисович, вы столько лет подчинялись: режиссерам, постановщикам, партнерам по фильмам и спектаклям. Вы 11 лет проработали в Ереванском русском драматическом театре, более двадцати лет – в Московском театре имени Маяковского, преподавали во ВГИКе и, вдруг, взяли и организовали свой театр. Все-таки захотелось стать начальником?
Это как вопрос: почему женщина решает родить ребенка? Никто же не знает этого. Философы, мыслители, поэты об этом пишут… А ПОЧЕМУ вдруг женщина захотела родить ребенка, этого никто не знает. Это очень трудный вопрос – то же самое и здесь. Я актер, я много лет играл в театре, теперь у меня возникло желание создать себе подобных. А с другой стороны, я же тоже думаю, если все будут похожи на Джигарханяна, то это будет никому не нужная работа… Это трудный вопрос, никогда никто не решит — для чего это нужно. Я этот вопрос начинаю задавать с самого Иисуса Христа. Почему он этим сказал: идите сюда, а тем сказал: идите вон туда. Кто это взял на себя…. Вот видишь…
Армен Борисович, в одном из интервью вы говорили о том, что больше не увлекаетесь сиюминутной литературой, а читаете только классику. Если перенести на кино, то совсем недавно вы снялись в «Самом лучшем фильме». Но, согласитесь, это не самый лучший фильм.
Это моя работа, солнце мое, это моя работа. Мы с тобой не знаем, какой родится ребенок. Мы с тобой хотим, чтобы родился ребенок, мы прилагаем усилия, чтобы ребенок родился, но какой он родится – никто не знает. Меня зовут, дают сценарий, я читаю – вроде слова нормальные, и дальше что биологический процесс – у кого-то что-то не сошлось, это я сейчас говорю про кинематограф. То же самое – театр, вот мы только что выпустили спектакль, который выпускали очень тяжело и вдруг спектакль родился. И если мы с тобой дуло пистолета подставим и спросим: почему, не найдем ответа. Не найдем, потому что стечение обстоятельств. Вот и все. Другого нет.
А есть какие-то любимые роли вообще?
В таких случаях говорят, это не ваше дело. А потому что, какое твое дело, любимая моя? Что я тебе буду рассказывать…
Ну, это же роли, это достояние общественности.
Роли да, а мое отношение к ним нет. Это мое: мое тело, мое сердце, селезенка, это мои кишки. Это охраняется государством. Мы, когда объявляем спектакль, обязательно говорим: не фотографируйте, вы не имеете права, все эмоции, это личное. Это наше достояние. А ты меня спрашиваешь о вещах, которые я не хочу и не обязан тебе рассказывать.
Но есть же какие-то критерии хорошего и плохого. Существуют шаблоны, позволяющие определить хорошего или плохого артиста. Вот вы профессионал… О вас же можно сказать, что вы хороший актер?
Не знаю. И чем дальше я живу на свете, я мне, я уже тебе признался, семьдесят восьмой год пошел, тем меньше я в чем-то уверен. Особенно, когда вопрос касается профессии, я не знаю, говорю честно. Честно говорю, потому, что вот сегодня вечером что-то начнется, мы утром пошли, потом пришли, что-то поели, что-то выпили, оттуда какой-то ветер подул, потом кого-то я увидел, тот посмотрел на меня, и вот в результате этой каши и выходит что-то. И назвать это стреотипом, формой или критерием сложно. Как мы с тобой договорились — стечение обстоятельств. И только так.
Хотите сказать, вся жизнь – стечение обстоятельств?
Абсолютно! От начала и до конца. Как карта ляжет! Другого нет. Другое выдумали. Выдумали, что бы мы успокоились. Это обман, потому что самое важное никто не знает. У Шопенгауэра есть замечательная фраза: «Человек хочет что-то. Но он не знает, чего он хочет…» Это гениальное определение. И действительно так, мы с тобой не знаем, чего мы хотим. Да, мы приблизительно догадываемся. Вот мы приехали в Шымкент, здесь мы сыграем, потом сядем в самолет и полетим в Москву, а потом мы сделаем это, и это, и это…. Длинная история. А почему мы пошли туда, никто не знает.
А вот планируете приехать к нам на гастроли? Два дня для шымкентцев – это ничтожно мало…
Позовете, приедем. Я готов, потому что мне очень нравится гастролировать. Это, во-первых, а во-вторых, как мне кажется, люди, если они нормальные, психически здоровые люди, они именно в этом нуждаются. Их надо уговорить. Да, они знают, что на программке написано – Джигарханян, и звание написано, даже приписка есть «Отелло». И мы с тобой должны уговорить друг друга, я буду уговаривать тебя, а ты меня, что я – Отелло. И будем в это верить, хотеть этого. … Подожди, ох, боже, как он похож на Сенеку!!!!!!!!!!!!!!!!
Вот и все, ты тоже внимательно посмотрела, ты поверила! Вылитый Сенека! И так родилась очень нужная нам легенда! Ради этого мы и живем на свете, чтобы поверить. Если мы нормальные люди, не душевно больные.
А можно еще совсем приземленный вопрос?
Отвечу… А те, что — не приземленные, которые мы сейчас обсуждали? Не смеши меня, как раз-таки самые приземленные! Спрашивай.
Расскажите о ваших кулинарных предпочтениях…
Если ты хочешь спросить, не умру ли я если не съем шашлык, отвечаю: нет, не умру. Такого нет в моей жизни. Я могу и пельмени, да что угодно. Не потому что я отдельно живу в своей квартире, нет. Просто не привередливый. Нет, я тебе все таки скажу грубо – это не твое дело! Это мои проблемы. Это я люблю, это не люблю… это на мне отражается, потому что, чем дальше мы живем, тем большего нам нельзя… старайтесь это не есть… а это старайтесь не пить и так далее. Это нормально. В вопросе питания я сам стараюсь принять решение.
Армен Борисович, а можно пожелания ваши шымкентцам?
Чтобы вы были счастливы, чтобы жили хорошо на свете… Знаешь, из своей довольно богатой жизни я понял, что, как это не смешно, самое трудное – это жить. Самое трудное! Выдумывать напридумывать, наносить – это сюда, а это сюда прицепить… это все ерунда. Человечество уже все придумало, много смешных вещей. Колпаки одевают на голову, становятся генеральными секретарями…. И в этом ничего доброго нет. А самое дорогое, что я хочу, чтобы я ел бы вот это, а не это, хотел бы вот здесь спать, а не здесь. Это все зависит от моего желания и от моего требования перед самим собой. Иначе я запутаюсь окончательно.
Мы-то с вами знаем, что правд много, такие большие правды есть о-го-го! Но каждую правду надо сначала померить на себя. Как курточку, удобно ли мне, подходит ли она мне, то ли мне удобно или неудобно. Мы с тобой будем верить себе прежде всего. А вот этот сказал, знаете, вот это и то…. Ничего подобного, сам сначала померяй – и носи эту правду, если она тебе подойдет. Скажу я. Тебе.
И, под занавес — полная видеоверсия интервью с Арменом Борисовичем Джигарханяном.
[youtube]http://www.youtube.com/watch?v=MtbIXxA6nN8[/youtube]
