Конец сорок первого года. Чимкент. Глубокий тыл. Люди, живущие на грани своих сил. Атмосфера – почти отчаяния. Пачками начали приходить похоронки, местные почтальоны разносят их с утра до поздней ночи. Горожане ходят на работу, возвращаются домой. Керосиновые лампы трепещут пламенем, встречая своих хозяев. Но не гаснут. Как не гаснет и надежда на хорошие новости с фронта, теплится обгорелым фитильком. Еле подрагивая. Кажется, жизнь замирает…
… Но вот торопливый цокот Валюшиных каблуков на крыльце.
– Шура, Шура! У тебя осталась помада? Хоть немного?..
– Зачем тебе помада, глупая…
– Шура, ты что, не знаешь?
Театр приехал!
И внутри у Шуры разгорается фитилек надежды, как будто в лампу плеснули керосина. Как же это? Театр! Значит, не все плохо! Значит, есть место празднику!
Шура начинает лихорадочно рыться в шкафу. Где же они? Где туфли? Вот… Нашлись… Легкие лодочки, каблучок, изящный и светлый как довоенная жизнь.
– А как же это?.. Валя, ведь зима…
– Шура, ты сошла с ума! Это же театр! Добежим!
ВОЙНА, ЛЮБОВЬ, ТЕАТР МОССОВЕТА
Артист Михаил Михайлович Названов к моменту эвакуации театра Моссовета в Чимкент служил в симферопольском театре имени М. Горького. 6 ноября 1941 года симферопольский театр уехал во Фрунзе, а уже в начале сорок второго из Чимкента Названову позвонил Юрий Завадский, режиссер театра Моссовета. «Приедешь в Чимкент?» – вспоминал Михаил Михайлович короткий вопрос главного режиссера. Названов, даже не задумываясь, ответил: «Конечно, еду!» – после 58-й статьи и пяти лет лагерей попасть на сцену московского театра, пусть и в Чимкенте, было чем-то из области фантастики. Война подчинила себе все помыслы, все силы. Театр работал самозабвенно, без устали. Выпустив за весь 1941 год два спектакля, он только за первые два месяца 1942-го выпускает четыре. Работая в эвакуации в Чимкенте, театр имени Моссовета говорит о войне правдиво и мужественно. На сцене – «Русские люди» К. Симонова, «Фронт» А. Корнейчука, «Нашествие» Л. Леонова…
В мае сорок второго театр поставил «Олеко Дундича». Роль Олеко в Чимкенте предстояло сыграть заслуженному артисту РСФСР М. Л. Курскому, который был известен не только как замечательный артист драматического плана, но и режиссер. Однако, когда спектакль уже был почти готов, артист скончался. Примерно в это же время из Фрунзе приехал Названов…
В Чимкенте же Михаил Названов познакомился с Верой Марецкой. Жизнь театра соединилась единым дыханием с жизнью огромной страны. Красавица Марецкая, спрятав под кивер две косички, предстала кавалерист-девицей Надеждой Дуровой в первой военной премьере театра – «Надежда Дурова». Бородино эхом отозвалось в тревожном гуле Великой Отечественной.
Они были очень разные – Марецкая и Названов. Марецкая – прима, играет все главные роли в театре, у Названова, кроме роли Олеко, только эпизоды в массовке. Но теплая дружба с Верой Марецкой, зародившаяся на чимкентской сцене, продлилась всю их жизнь. Против этой дружбы никогда не протестовала и Ольга Викландт, актриса этого же театра, ставшая после войны женой Названова. Любовь Ольге и Михаилу тоже подарил солнечный Чимкент.
ВАГОН 3053
В середине декабря сорок первого в Чимкент прибыл обычный эшелон, от которого на станции отцепили уже ставший знаменитым вагон 3053. Известный на весь Советский Союз Карельский государственный ансамбль песни и танца «Кантеле» приехал на недельные гастроли. Вагон 3053, служивший домом для артистов, за полгода войны исколесил все крупные города страны. Решением правительства ансамбль для сохранения коллектива старались отправлять глубоко в тыл. Но смерть заглядывала далеко за линию фронта. Музыканты приехали в Чимкент в далеко не полном составе – артистов косил тиф, уже перед Чимкентом троих сняли с поезда. В самом Чимкенте артиста Кононова увезли в больницу в тяжелом состоянии прямо с городского вокзала. От тифа умер солист Иоганнес Аппен, в Джамбуле заболел Тойво Вайнонен…
В военных архивах ансамбля нашлись интересные детали. Во время стоянки перед Кзыл-Ордой у певицы Евгении Рапп похитили пальто, валенки и боты, молодая женщина осталась без теплой одежды. В самой Кзыл-Орде остался музыкант Николай Чернояров – судиться из-за своего краденого пальто, а заодно и помочь в поисках вещей Евгении.
Концерты «Кантеле» вызвали в Чимкенте аншлаг. Две недели каждый вечер к театру было не пробиться – желающие буквально выпрашивали лишний билетик. Детвора же собиралась на Пушкинской улице, находившейся по соседству, — можно было забраться на крыши бараков и через небольшие окна увидеть сцену…
27 декабря 1941-го из Чимкента руководитель ансамбля Гудков дал телеграмму правительству с просьбой вернуть коллектив в Беломорск, чтобы выступать на Северном фронте. Все артисты хотели помочь бойцам. Гудков умер 11 января 1942 года, через несколько часов после выезда из Чимкента вагона 3053…
ЗВЕЗДЫ, СТОЛИЦА, САБОТАЖ
Со второй половины сорок первого года частыми гостями Чимкента стали артисты казахской государственной филармонии. Дина Нурпеисова и Жамал Омарова пели на нашей сцене по несколько раз в год.
Коллектив филармонии освоил новый репертуар. «Из произведений, созданных по творческим заказам филармонии в 1941-1945 годы, особо выделяются следующие композиторы: Жубанов – поэма «Абай», песни «Москва», «Клятва»; Тулебаев – «Танцевальная сюита», поэма для скрипки, увертюра для симфонического оркестра, песни «Кестеле орамал»; Брусиловский – симфонии «Сары-Арка» («Степь»), песни «Цветущий Казахстан», «Фронтовая», «Две ласточки» и другие; Ерзакович – «Поэма о Герое Советского Союза Тулегене Тохтарове», квартет на казахские темы, песня о Сталине; Великанов – «Ленинградцы, дети мои» (слова Джамбула) для голоса с симфоническим оркестром; Компанеец – «Оратория Женис» («Победа»); Хамиди – цикл песен об Отечественной войне», – пишет в отчете Наркомпросу СССР первый директор, худрук и дирижер филармонии Ахмет Жубанов.
Чимкентская сцена принимала алмаатинских артистов на ура. И не только сцена – прославленные исполнители пели прямо на свинцовом заводе, во дворах госпиталей. Но не все было так гладко, как хотелось бы. «Одна концертная бригада не выехала в Пахта-Аральский район в установленные сроки во время посевной кампании по мотивам отсутствия гарантированной оплаты за счет «Казгосфилармонии». Указанные мотивы ни в какой степени не заслуживают внимания, а наоборот, являются мотивами, характеризующими полное игнорирование правительственных распоряжений. Вместо большевистского и неуклонного выполнения приказа о выезде на посевную кампанию отдельные артисты стали на путь дискредитации важнейшего мероприятия, проявили свою аполитичность и неорганизованность, в массовом порядке стали подавать заявления о выходе из состава хозрасчетных бригад. Эти данные свидетельствуют о бездеятельности и не перестройке работы своих бригад, боязни трудностей и нежелании выезжать за пределы Алма-Аты…» – говорится в рапорте руководства филармонии от 13 апреля 1943 года.
В связи с этим вышел приказ уволить отдельных артистов и запретить им работать в составе «Казгосфилармонии» на территории Казахстана, о поведении других велено было «передать следственным органам для привлечения к уголовной ответственности».
ТРИ СПЕКТАКЛЯ
Когда в начале войны встал вопрос об эвакуации Киевского театра музыкальной комедии, долго не могли решить куда. За право предоставить сцену для работы и комнаты актерам боролись Чимкент и Алма-Ата. В итоге выбор пал на Алма-Ату, но чимкентцы смогли увидеть целых три постановки киевлян. Оперетту «Свадьба в Малиновке» показали в сорок втором, в следующем году на сцене играла всеми цветами радуги яркая и веселая «Сорочинская ярмарка». Не обошлось и без мировой классики – чимкентский зритель познакомился и с «Летучей мышью» Штрауса. Может, тогда и обрушилась оперетта на чимкентских музыкантов всей силой своей магии – небольшие отрывки из оперетт исполнялись на всех городских концертах художественной самодеятельности. И, может быть, тогда, в первый приезд киевской оперетты, первоклассница ленинской школы Иза Белова, вместе с мамой побывавшая на спектакле, неизлечимо заболела музыкой. Ведь именно Изольда, одна из самых известных красавиц послевоенного Чимкента, на много лет стала примой народного театра оперетты в нашем городе.
Чимкент в годы войны жил насыщенной культурной жизнью. Актеры помогали людям не зачерстветь, сохранить веру в жизнь и в ее прекрасные моменты. В семьях хранились выходные платья и туфли на венском каблучке. И эти вещи ни за что не обменивались на рынке на хлеб и другие продукты. Это была надежда, что на многострадальную землю вернутся мир, покой и красота.
Елена БОЯРШИНОВА
