Есть такое и выражение, есть и одноименный роман немецкого писателя Ганса Фаллады, который мне только предстоит прочитать.
Да, умирают в одиночку, но…
Вы обратили внимание, сколько если и не родных, то знакомых, коллег, соседей покинули этот мир в последние месяцы. Я так просто в замешательстве. То коллега супруга, здоровяк и красавчик, скончался, а всего-то года два как перестал летать, был командиром экипажа. То молодую дальнюю родственницу сбил пожилой водитель на нерегулируемом пешеходном переходе. И теперь в ожидании судебного решения, мечтает попасть под амнистию. И как с «этим», пусть и непреднамеренным грехом собирается жить дальше, непонятно. Карма-то все равно настигнет.
Подруги своих родителей похоронили: одна – отца, другая – маму, третья – свекровь. У меня старый шеф скончался, заводчане оплакивали его уход, словно отца родного потеряли, настолько человечным руководителем он был… На днях бывших соседей довелось хоронить, а на прощание с ними никто больше не подъехал… Одни скончались в больнице, другие хоть и дома, но позабытые всеми… Я поняла, что это счастье, да, счастье — встретить свой последний час в своей кровати, окруженным оплакивающими тебя детьми-внуками. Такое, видимо, надо еще заслужить.
Да, все длиннее и длиннее перечень имен, которым заказываешь поминальную молитву в храме. Уже и все свечи не охватить одной рукой. Ни один четверг не обходится без приготовления поминальных щельпеков. При этом стараешься упомянуть всех новопреставленных – и мусульман, и православных. Слова соболезнования звучат все чаще, привычно отправляешь эсэмэски со скорбными вестями. Что происходит, непонятно. И далеко не всегда причиной ухода является ковид. Возможно, время подошло. Уже мое поколение почти в первых рядах.
В любой момент надо быть готовыми к этому. Поэтому проснулся – спасибо Всевышнему за новый день. Радуйся, что пока живой.
Глядя на скорбящих, конечно же, хочется найти слова утешения, сочувствия. Мне запомнились слова отца Олега из храма Казанской Божией Матери на улице Московской, сказанные им при отпевании папы моей подруги: «Вот вы сейчас оплакиваете покойного, вам кажется, что нет вашей горечи сильнее. В вас говорит эгоизм. Вам себя жалко, что он вас покинул. А он вернулся к себе домой… Чем мы можем помочь почившему? Только молитвой. И добрыми делами и помыслами в память о нем…»
Еще кое-что из увиденного в последние месяцы. Все-таки нет у нас еще культуры проводов. Или не всегда мы придерживаемся похоронного этикета. О чем только не говорят перед домом усопшего, во время траурной процессии, во время поминального обеда. Скажем так – о многом. А надо ТОЛЬКО о покойном. Это его часы. И желательно вспоминать хорошее. Душа покойного итак в смятении, в «разборках» ближайшие 40 дней, молиться о ней надо, ведь вопрос решается, куда – в ад или в рай… А тут еще земляне тебе или кости промывают, или, того лучше, про тебя даже не вспоминают.
Что помогает душе в эти дни выстоять? Наши молитвы. Наши воспоминания о добрых делах усопшего. Прощение обид, вольных или невольных. На сороковой день хождения души заканчиваются. Именно в сороковой день душа получает ответ о том, где она проведет вечность…
Где-то я читала про одну семейную пару, прожившую счастливо долгие-долгие годы. Супруги были почти неразлучны. И однажды Она умерла, а Он остался. Знакомые семьи спросили у дочери: «Твой папа, наверное, убивается, не может пережить ухода мамы? Ведь они так любили друг друга». На что услышали ответ: «Что вы, он рад. Рад тому, что горечь утраты довелось познать ему, а не ей». Вот такая неземная любовь.
У писательницы Анны Кирьяновой прочла про последнюю любовь художника-мариниста Ивана Айвазовского. В 65 лет мастер, по меркам того времени, был стариком. Жил один, брошенный женой и оставленный детьми. Айвазовский писал свои картины и очень тосковал… Чего еще ждать от жизни? В это время по улице в похоронной процессии шла убитая горем вдова; ей было всего двадцать пять, а она уже овдовела. Она шла за гробом мужа и плакала. Минута горя и отчаяния! И тут ее увидел художник. Случилась любовь с первого взгляда, он узнал «свою женщину».
Он выждал год. Не беспокоил визитами, не навязывался. Он понимал, что надо пережить утрату. А потом пришел и сделал предложение. Анна полюбила его, хотя он был на сорок лет старше. Но вот полюбила всей душой; они поженились и долго прожили вместе в любви и согласии. А после смерти Айвазовского Анна двадцать пять лет не выходила из дома – так она соблюдала траур. Она очень любила своего мужа-художника и жила счастливыми воспоминаниями. Запасом любви, который он ей оставил вместе со своими картинами…
Да, у жизни свои планы. Эх, хорошо бы им быть более оптимистичными.
Чтоб уж совсем не прощаться с вами на миноре, напомню вам такой анекдот: «Один неудачливый бизнесмен жалуется своим друзьям: «Я такой невезучий, такой несчастный! За какой бизнес ни возьмусь, везде прогораю. Кажется, что, если я открою кладбище, люди перестанут умирать!»
Фарида ШАРАФУТДИНОВА
