Когда мне предложили поехать в командировку, я с удовольствием согласилась. Во-первых, потому что давно никуда не выезжала, а, во-вторых, путь лежал через Туркестан и Кентау, а я ни разу не была в этих городах. Поэтому в дорогу собралась быстро. Цель моего однодневного путешествия – это Туркестанский заповедный парк и Боялдырское хвостохранилище. Даже мысленно можно представить себе резкий контраст между ними: охраняемая природа и мертвая зона.
ЗАПОВЕДНЫЕ МЕСТА
Итак, первый пункт назначения – Туркестанский заповедный парк. В 2001 году по инициативе Всемирной организации охраны животных сюда завезли первых бухарских оленей. На сегодняшний день их уже насчитывается 65 голов. И самое главное, из-за чего мы здесь, собственно, и оказались: в этом году был рекордный приплод – на свет появились одиннадцать оленят. А значит, бухарский олень не только адаптировался, но и прижился в нашей области.
Но тогда, в 2001 году, сотрудники лесного хозяйства еще толком не знали даже, как за этими животными правильно ухаживать. Познавали все из специальной литературы и наглядно – наблюдая за повадками оленей. За это время пережили много. Остро врезались в память дни, когда разлилась река Сырдарья и оленей надо было спасать. Первый и единственный пока в области оленевод Мусахан Жузеев вспоминает: «Мы не спали несколько ночей. Завозили песок, делали островки из насыпи под кормушки, заготавливали корм. Боялись и очень переживали за своих питомцев. Но каково же было наше удивление, когда мы увидели спокойно плывущих по реке друг за другом оленей! Оказывается, они умеют плавать!»
К слову, олени очень хорошо знают своего оленевода и никого, кроме Мусахана Жузеева, к себе не подпустят. И в этом я убедилась на собственном опыте. Чтобы подманить оленей, мы насыпали корм в ясли и забрались на двенадцатиметровую вышку, которая специально установлена на территории заповедника в качестве наблюдательного пункта. И что интересно, олени уже знают, когда в кормушках появится корм, и заранее приходят к яслям. Оленевода они не боятся, принимают за своего. А вот к нам, чужакам, животные даже не приблизились, напрасно мы их ждали. Кроме того, у оленей очень развит родительский инстинкт. Они прячут своих новорожденных малышей от посторонних глаз, пока те не подрастут и не станут самостоятельными.
Пришлось нам спускаться с вышки на бренную землю ни с чем. В качестве, так сказать, утешительного приза пообщалась с сибирской косулей: почесала за ушком, погладила. Эта красавица с томными глазами, в отличие от своих соседей оленей, с удовольствием пошла на контакт. Ее привезли в питомник из зоопарка и теперь подыскивают пару. А пока она живет в отдельном вольере. По ночам, поведали нам лесники, она перекрикивается со своими дикими сородичами.
Признаться, уезжать от такой красоты не хотелось, но пора было в дорогу. Отъезжая от заповедника, я все думала: почему человек сначала все бездумно уничтожает, а потом по крупицам пытается возродить? Ведь тот же бухарский олень некогда водился на территории Южного Казахстана и называли его в народе хангул. Пока в пятидесятых годах прошлого века не был истреблен последний представитель этого вида.
КЕНТАУ – ГОРОД НАДЕЖД?
«Оазис в степи» – так некогда называли Кентау. Но город и сегодня, несмотря на все трудности, которые выпали на его долю, может с гордостью называть себя «зеленым». Проезжая по местным улочкам, в этом убеждаешься. Деревья как стражи стоят, закрывая собой дома. Хотя то тут, то там мелькают пустые глазницы заброшенных и опустевших зданий. Но это сегодня. А тогда …
Чуть больше полувека назад, в 1955 году, Президиумом Казахской ССР было принято решение основать город Кентау. У подножия каратауских гор началась грандиозная стройка. Сюда съехались специалисты со всего Советского Союза поднимать шахтерский город. И подняли. Многие остались жить и работать в городе своей мечты, который построили своими руками. Здесь одной большой и дружной семьей жили представители 44 национальностей и народностей.
Но все рухнуло, как замок из песка… Сегодня Кентау пожинает плоды былой индустриализации. Экономический коллапс, в котором оказался шахтерский город в 90-х, вынудил людей покидать насиженные места. В поисках лучшей жизни разъезжались кентаусцы по разным городам и странам. «Ачполиметалл» обанкротился, шахты закрылись. Город накрыла безработица, и как следствие – коммунальные проблемы. Темные и холодные дома, отсутствие воды и надежды на заработок не прибавляли горожанам оптимизма. Кентау стал напоминать город-призрак.
На протяжении долгих лет город боролся за жизнь. Его жители вглядывались в свое будущее с надеждой. Так уж устроены наши люди: те, кто сначала строили светлый коммунизм, потом помогали уже новой стране переходить на рыночные отношения. И все – с надеждой на лучшее.
Говорят, за темной полосой всегда идет светлая. Сегодня в домах кентаусцев есть свет, газ, вода. Решены проблемы с подачей тепла в зимний период. Теперь не нужно спать в шубах, обкладываясь бутылками с теплой водой, и делать уроки при свечах. Жизнь постепенно налаживается.
Вслед за решением коммунальных проблем настала очередь и «тяжелого наследия» – Боялдырского хвостохранилища. После ликвидации Миргалимсайского рудника содержать хранилище стало некому, а это 150 миллионов тонн горной выработки общей площадью 325 гектаров. Глубина шлаковых отвалов, оставшихся после рудообогащения, составляет порядка 100 метров. И вся эта «гремучая смесь» перешла в коммунальную собственность города. В весенне-осенний сезон западный ветер поднимает шлак, который внешне напоминает цемент, в атмосферу, и пыльное облако накрывает Кентау и близлежащие селения. Токсичная пыль оседает не только на улицах города, но и в легких горожан. У местных жителей обостряются респираторные заболевания и болезни легких.
Во всем мире подобные хранилища заливают водой – так положено по технике безопасности. Но после того, как были остановлены работы, рудник затопили, и город оказался в коммунальной блокаде, остро встала проблема с нехваткой воды. Кроме того, в Казахстане нет заводов по переработке вторичного сырья. И единственной альтернативой на сегодняшний день, по словам природоохранников, является консервация хвостохранилища путем засыпки пустой шахтной породой.
Сегодня впервые за много лет на территории кентауского рудоперерабатывающего комбината, в мертвой зоне, слышен звук работающей техники. Пустая шахтная порода засыпается в грузовики и отправляется на шлакоотвалы для консервации оставшихся 106 гектаров. На это из республиканского бюджета выделили 250 миллионов тенге. Специалисты обещают, что в декабре работы уже завершатся. Насколько это будет эффективным, покажет время…
Домой я вернулась с чувством горечи и сожаления и все тем же вопросом: «Почему?». Почему люди обязательно должны дойти до края, чтобы остановиться и подумать? А в голове как назойливая муха кружилась строчка: «Весь мир до основанья мы разрушим, а затем…»
Татьяна БУРДЕЛЬ
