Когда-то давно, в 1969 году, во время празднования 25-летия освобождения Крыма наш земляк Герой Советского Союза Гумер Миннибаев во время минуты молчания в севастопольском музее Черноморского флота повел себя очень странно. В самое скорбное мгновение мужчина ткнул пальцем в одну из фамилий из списка погибших за Севастополь и воскликнул, не обращая внимания на остальных: «Вы что! Как погиб? Да ничего он не погиб! Живой он, живой!» В списках павших во время обороны города-героя числился Г. И.Оноколо, старшина 2-й статьи…
«И действительно, в эти годы папа жил и работал в Южном Казахстане, – рассказывает Алексей Оноколо, младший сын Григория Ивановича. – Видимо, отца признали умершим, потому как выжить в той мясорубке казалось невозможным. Война для папы кончилась в 1942 году, в тот день, когда затонул его плавучий госпиталь «Абхазия». Это бывший пассажирский теплоход, реконструированный в транспортный корабль и госпиталь. За годы существования «Абхазии» на ее борту было сделано около девяти тысяч операций. А папа служил на корабле командиром отделения сигнальщиков. Даже вице-адмирал Азаров, будучи непосредственным участником 250-дневной обороны Севастополя, в своей книге «Непобежденные» отметил, что если бы не старшина Оноколо, не продержалась бы «Абхазия» так долго, прорываясь в бухту, до отказа груженная боеприпасами, а обратно из Севастополя – забитая ранеными бойцами…»
Гитлер считал «Абхазию» своим личным врагом, потому как, кроме этого корабля, в осажденный город-порт не пробирался никто. И тем жестче звучал приказ немецкого командования уничтожить судно.
«Отец был на капитанском мостике рядом с командиром, – пересказывает воспоминания однополчан Григория Ивановича сын. – И вдруг увидел, что одна из бомб летит прямо на них. Не раздумывая, папа прикрыл собой командира, причем осколочные ранения не помешали ему встать и броситься помогать зенитчикам отражать атаку. А затем в «Абхазию» попало сразу четыре бомбы, спасти корабль уже не было возможности. Взрывной волной отца отбросило к корме. В это время командир приказал эвакуировать раненых, многие из них добирались до берега уже вплавь. Но папа этого не видел, не видел он и как в считанные минуты на месте его корабля образовалась бурлящая воронка…»
Много долгих месяцев Григорий Оноколо провел в госпиталях. Последним был эвакуационный госпиталь в Чимкенте. Эвакогоспиталь стоял в областной больнице, из окна которой Григорий Иванович в сорок третьем впервые увидел Чимкент. И остался. Навсегда.
Несмотря на инвалидность бывший моряк был человеком деятельным да еще и с образованием: перед войной успел окончить школу и сельскохозяйственный техникум. В тылу таких специалистов, как говорится, отрывали с руками и ногами. Сначала был механиком, потом руководителем среднего звена. Так, начиная с азов, Григорий Иванович вырос до председателя областного объединения «Казсельхозтехника». За время его руководства наша «Казсельхозтехника» была удостоена пяти медалей ВДНХ, одна из которых золотая.
А тут и любовь… Валентина Михайловна стала верной супругой на долгие годы. Подарила мужу двоих сыновей.
«А моряцкие привычки и суеверия остались у папы на всю жизнь, – вспоминает Алексей. – Например, поговорка: «Понедельник – не морской день». Это потому, что корабли в понедельник в море не выходят. И отец ничего важного на понедельники никогда в жизни не планировал, не начинал серьезные дела. И всю жизнь он оставался моряком – тельняшки носил. Ему тельняшки на праздники дарили, мама только удивлялась – где берут? С размером было сложно – отец всегда был «крупногабаритный».
Узнав, что в Шымкенте тоже пройдет построение Бессмертного полка, Алексей сразу обратился в редакцию. В семье Оноколо свято хранят память об отце и дедушке, самоотверженно защищавшем Родину, беззаветно полюбившем Казахстан.
«Отец завещал нам никогда не уезжать из Казахстана, ни при каких обстоятельствах, – говорит Алексей, – это было не просто его пожелание, а твердый наказ. Мы все здесь, и наши дети здесь…»
Два года назад Алексей выбрался в Севастополь, прошел по улицам города-героя, а когда отправился в порт, буквально физически ощутил, как жили и умирали защитники Севастополя – все в этом славном городе пропитано памятью.
«В нашей семье было принято решение поехать в Севастополь после того, как в программе «Жди меня» мы услышали обращение с просьбой откликнуться тех, кто в дни обороны был в Севастополе, чьи родные защищали город, в том числе в июне-июле 1942 года. Я написал в Национальный музей героической обороны и освобождения Севастополя, отправил папины документы и получил приглашение. Как раз открылся комплекс «35-я береговая батарея». Это было потрясающе! Панорама, пантеон павших героев, свечи… Гордость за героев, тяжесть от утраты близких не передать словами. Там все, кто приходит – плачут. И дети, и взрослые. Горько. Искренне…»
В отцовском архиве Алексей нашел стихотворение. Еще пока Григорий Иванович был жив, шутливо отмахивался: какое это, мол, стихотворение, так, знакомый набросал. А Алексей Оноколо его хранит. Потому что в нехитрых строчках весь папин характер. Потому что Григорий Оноколо жил две жизни и умирал две смерти. В Севастополе и в Чимкенте.
Так, в дымке легкого тумана
Когда у ног поет волна,
Моряк Григорий, сын Ивана,
Шептал заветные слова:
«О, синь безбрежного простора,
О, незабвенные края!
Вам салютует сердцем Жора
С расстрелянного корабля».
Здесь и душа его и нервы,
Здесь кровь его на берегу.
Он защищал их в сорок первом
Неумирающем году.
Он снова у родных предгорий,
Где так близка ему земля, –
Моряк Оноколо Григорий
С несдавшегося корабля…
Он жив и здравствует отныне
На покоренной целине,
Тепло расскажет он о сыне,
О милой дочке и жене.
Он жив! И не забыл при этом
В знак вечной памяти друзей
На берегу оставить этом
Часть золотой души своей.
Елена БОЯРШИНОВА
