«Те, кто хотят Сталина – хотят его для соседа». Эти слова российского журналиста Виктора Шендеровича касаются многих из нас, когда в пылу негодования, лицом к лицу столкнувшись с несправедливостью, мы в сердцах произносим: «Сталина на тебя не хватает!» Да, на кое-кого иногда его точно не хватает…
Мы предлагает поговорить о времени, когда Сталина «хватило на всех», об усвоенных и неусвоенных уроках той кровавой поры.
31 мая – День памяти жертв политических репрессий в РК
МАСШТАБ
Одним из первых законов, принятых в суверенном Казахстане, стал Закон РК от 14 апреля 1993 года «О реабилитации жертв массовых политических репрессий». А двадцать лет назад вышел Указ президента РК от 5 апреля 1997 года № 3443, согласно которому в Казахстане ежегодно 31 мая отмечают День памяти жертв политических репрессий. В этот день вспоминают невинно погибших в эпоху сталинского режима. Именно так – сталинского режима, потому что граждане СССР пережили несколько волн политических репрессий.
Надо признать, самому рождению государства под именем «СССР» предшествовал «красный террор» 1918-1922-х годов. Он плавно перешел в политрепрессии 20-х – начала 30-х годов. Затем грянул так называемый «Большой террор», за ним – политические репрессии 1939-1941-х годов, репрессии в период Великой Отечественной войны и в послевоенный период, в эти же годы (с конца 30-х до начала 50-х годов) – депортация народов. И так до марта 1953 года – до самой кончины Генералиссимуса.
Под беспощадный каток репрессий попадали все, начиная от дворянства, духовенства, зажиточных крестьян, военных, заканчивая самыми яркими представителями творческой, технической интеллигенции, в том числе национальных республик СССР. Да что там личности, под этот каток попали целые народы.
Стоит напомнить масштабы репрессий. По оценкам историка Василия Попова («Государственный террор в советской России», журнал «Отечественные архивы», 1992, № 2), общее число осужденных за политические и уголовные преступления в 1923-1953 годах составляет не менее 40 млн. человек. По его мнению в стране был осужден практически каждый третий дееспособный член общества. Всего же на карательную систему тоталитарного режима на всей территории СССР работало 953 лагеря и поселения.
КАЗАХСТАН
Нашей республике в плане репрессий «повезло» несказанно. На территории Казахстана находились самые крупные структуры Главного управления лагерей и мест заключения (ГУЛаг) – Акмолинский лагерь жён изменников Родины (АЛЖИР), Степной лагерь (Степлаг), Карагандинский лагерь (Карлаг). За годы репрессий в лагеря Казахстана было сослано более 5 млн. человек, хотя сегодня эта цифра считается заниженной, ее уточняют. В самом Казахстане в период с 1921 по 1954 годы было осуждено 100 тыс. человек, к 25 тысячам из них была применена высшая мера наказания – расстрел. В 30-40-е годы началась массовая депортация народов в Казахстан.
С осени 1937 года в республику были переселены сотни тысяч корейцев, турок, иранцев, курдов и азербайджанцев, в годы Великой Отечественной войны в страну депортировали немцев, греков, чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев, крымских татар и другие народы. Численность этого потока оценивают в 1 млн 200 тыс. человек.
ШЫМКЕНТ
Идет 16-й год со дня открытия Южно-Казахстанского областного музея жертв политических репрессий. Он расположен по улице Кайрата Рыскулбекова. Сегодня в музее новый директор – Батыргазы Сергазиев, он сменил на своем посту Ханбиби Есенкаракызы, заслуженного работника РК.
Я поинтересовалась у Батыргазы Аргингазиевича, что изменилось в нем, дипломированном историке, за месяц, прошедший со дня его назначения? Оказалось, его поразил масштаб трагедии. Еще недавно считалось, что число репрессированных в Южно-Казахстанской области составляло около 2,5 тысяч человек. Сегодня эта цифра выросла если и не в два раза, то до четырех тысяч человек точно.
Дело в том, что недавно уголовные дела в отношении репрессированных граждан, оправданных судебными органами, а также фильтрационные и трофейные материалы на бывших военнопленных и репатриированных из Германии граждан бывшего Союза были переданы из архива департамента КНБ по ЮКО в специальный госархив информационно-аналитического центра департамента внутренних дел ЮКО. Так вот, после ответов на официальные запросы в госархив ДВД, стало ясно, что нам предстоит узнать еще больше скорбной информации.
«В этих ответах на запросы лишь сухие, лаконичные сведения о репрессированном: ФИО, дата ареста, решение «тройки», статья, дата расстрела, – сказал Батыргазы Сергазиев. – Нам же предстоит узнавать остальное, может самое главное – судьбу человека. Эта работа на долгие годы. Трудность в том, что дети репрессированных, по в общем-то понятным причинам, меняли не то что места проживания, но и документы – фамилии, имена, национальность. Речь шла об элементарном физическом выживании. Зачастую их потомки робко, издалека просматривают появляющуюся сегодня информацию об их репрессированных предках. Этот страх, передавшийся многим, что называется, на генетическом уровне, впитался основательно…
Еще удивило то, что подавляющее большинство из открывшихся имен – это самые простые, обычные люди. Знаменитые имена у всех на слуху – А. Байтурсынов, А. Бокейханов, М. Дулатов, М. Тынышпаев, М. Жумабаев, С. Сейфуллин, И. Жансугуров, Б. Майлин, С. Асфендияров, С. Ходжанов, О. Жандосов, Ж. Аймаутов и многие другие. Это были видные деятели науки и культуры. Имен простых, для нас пока «безымянных» тружеников, тысячи. Нам предстоит их «рассекретить». И здесь не нужны мифы. Нужна только правда, какой бы горькой она ни была».
Поразительно то, что большинство из этих простых репрессированных даже не поняли – за что? За что их арестовали, истязали, подвергали пыткам, лишили права жить в семье, растить родных детей, трудиться, радоваться весне, рассвету… Вот в чем беда.
В чем задача музея? На этот вопрос Батыргазы Сергазиев ответил: «Я очень хочу, чтобы людей не пугало само название нашего музея «Музей жертв политических репрессий». Хочется, чтобы в наш музей люди приходили не как на кладбище. Хотя некоторые люди, и они имеют на это полное право, приходят сюда, как в храм. Молятся, скорбят, плачут. Для них сами стены музея, как родные – здесь хранится память об их погибшем родном человеке. Быть может, для них это единственное подобное место в мире».
Мне очень хотелось задать один вопрос директору музея жертв политрепрессий и я его задала: «Почему, на ваш взгляд, сегодня у нас в Казахстане совершаются коррупционные преступления? Почему государственные чиновники воруют народное, почему они живут не по средствам? Ведь то, чего добивались жертвы политрепрессий, те же «алашординцы», уже достигнуто, завоевано?! Казахстан – независимое суверенное государство, у страны своя нерушимая граница, госсимволы, язык, армия, культура…» Ответ Батыргазы Аргингазиевича был таким: «Видимо, ни один из этих казнокрадов не был в нашем музее, не знаком с нашими экспозициями. Никто из алашординцев не преследовал своих узких корыстных интересов, они не думали о своем благе. Во главе их целей было благо простого народа. Это были кристально честные люди».
Выходит, надо ввести традицию – проводить не только аттестацию каждого госслужащего, но и знакомить их с экспозицией, запасниками музея жертв политрепрессий. Это как инъекция на честь, порядочность, верность служения Родине.
Удивительно, но всего лишь в метрах 200 от музея, не более, по улице Турекулова, теперь располагается офис департамента Комитета фармации Министерства здравоохранения РК по ЮКО.
Не далее, как в прошлом году сотрудники этого департамента, правда он тогда назывался чуть иначе (департамент контроля медицинской и фармацевтической деятельности Министерства здравоохранения и соцразвития РК по ЮКО) были пойманы с поличным, со взяткой. Как выяснилось, они регулярно собирали деньги с представителей подотчетных медучреждений за покровительство перед проверяющими и контролирующими органами. Интересно, чего им, этим медикам, не хватало…
«Что меня радует, так это то, что я все чаще вижу в музее молодежь – школьников, студентов, – сказал Батыргазы Сергазиев. – Видимо, все-таки есть в них интерес к истории, к своим корням, к трагическим событиям недавнего прошлого. Они хотят понять причины произошедшего. Для нас, сотрудников музея, главное – не только показать, рассказать о событиях тех трагических лет. Главное – сделать все возможное, чтобы случившееся тогда не повторилось. Мы хотим, чтобы люди выходили из нашего музея со светлым чувством, с чувством гордости за народ, за его героев, приближавших Независимость страны.
В Казахстане сегодня живут сотни тысяч потомков репрессированных людей, они – тоже граждане независимого Казахстана, они вносят свой весомый вклад в развитие, процветание страны. В их сердцах благодарность за то, что их старшие родные выжили в Казахстане, состоялись. Те трагические страницы должны объединить нас, граждан одной страны».
…Вспоминайте ушедших. Если можете, помолитесь за них. Это единственное, что мы можем сегодня сделать. Но надо помнить не только о страшном режиме, политрепрессиях, но и о тех, кто невольно, а кто и по собственной инициативе, по зову души доносил, клеветал. Надо помнить о времени, когда культивировался и насаждался этот мерзкий институт доноса. Ведь кому-то не противно душе было, обмакнув ручку в чернильнице, аккуратно выводить слова: «Довожу до Вашего сведения, что мой сосед (сослуживец, знакомый) не далее как вчера ругал нашу власть…»
Согласна, не все из нас Герои. Но, как сказал Фазиль Искандер: «Человек должен быть порядочным, это осуществимо в любых условиях при любой власти. Порядочность не предполагает героичности, она предполагает неучастие в подлости».
Фарида ШАРАФУТДИНОВА
