Вот и подходит к концу этот тяжелый год, прошедший под знаком COVIDа… Помнится, как в его начале мы предвкушали яркие зрелищные события. А как же! Весь год должен был проходить под фанфары – наш Шымкент был объявлен культурной столицей Содружества Независимых государств, и под это дело было запланировано более 40 разнообразнейших масштабных культурных мероприятий… Нет, конечно, кое-чему суждено было сбыться. Пусть тихо, кулуарно, в виртуальном режиме онлайн… Но разве этого жаждала наша душа?..
Но, слава Богу, есть события, которые не обязательно обставлять громким и пышным антуражем – тут достаточно тихой внутренней национальной гордости. В этом году исполнилось 175 лет великому человеку – акыну, просветителю, поэту, основоположнику казахской письменности, мыслителю – Абаю Кунанбаеву. И этому празднику души не смог помешать никакой вирусный катаклизм…
НЕ ПАМЯТНИК, А ЧЕЛОВЕК!
Каким нам представляется великий Абай? Многим из нас, думаю, как внушительный «сидящий» памятник, что встречает нас у входа в одноименный городской парк… Сосредоточенный, задумчивый, поглощенный мыслями и слагающий «Слова Назидания»… Однако, Абай Кунанбаев был живым конкретным человеком, иногда весьма далеким от своего легендарного хрестоматийного образа.
Приведу несколько отрывков из воспоминаний его сына – Турагула Кунанбаева, который, к слову, ушел из жизни в нашем Шымкенте. Он родился, когда его отцу было 32 года, ко времени своего взросления уже мог осознать, насколько значительна была его личность – по уважительному и даже восхищенному отношению к нему земляков. Но, он жил с отцом бок о бок, видел его в разных бытовых ситуациях, и только сын смог так достоверно донести до нас его живые человеческие черты…
«С тех пор, как я помню себя, я знал отца человеком с открытым лицом, представительным на вид, с проницательным взглядом. Он мог быстро рассердиться и быстро стать радостным. Душа его была восприимчивой. Беседовать с ним было интересно. Любил игры. Дастархан его был всегда полным. Он никогда не сидел скучным, неинтересным, вялым. Он находил у слуги, у пастуха или у женщины-работницы какую-нибудь особую черту в характере или какую-нибудь выходку, и добродушно вышучивал. Никогда не мог долго пребывать в обществе человека, которого не любил и которому не доверял. Его душа никогда не лежала к человеку, который прикрывался вежливостью, обходительностью, нарочно вел себя порядочно, чтобы следить за каждым шагом и за каждым словом других. Он всегда скучал по тем людям, которые имели веселый характер и искрометное слово».
Воспоминаниям сына хочется верить безоговорочно. Он не славословит отца без меры, хотя мог бы. Он рисует отеческий образ как бы с натуры: как Абай одевался, как и что ел, какие игры любил, как относился к деньгам, которые у него, несомненно, были. Приведу выдержки по поводу нрава, бытовых привычек и пристрастий.
О характере Абая: «Еще в детские годы мне запомнилось, что окружающие робко шутили с отцом. Хоть он и сидел, весело перебрасываясь шутками, но в какой-то момент мог рассердиться. Зная об этом, все аульчане, в том числе почтительные байбише, разговаривали с отцом и шутили, храня в душе опаску, что напоминало игру лошади с жеребцом».
«Вследствие того, что у казахов была своя манера распоряжаться временем, выработалась в степи одна привычка: человек, прибывший с каким-нибудь делом, сразу же по приезде не говорит о нем. Он или переночует, или пообедает и только перед самым отъездом излагает цель своего приезда. Мой отец был против этой привычки. Он мирился с ней только тогда, когда приезжал издалека какой-нибудь уважаемый человек. А у других он сразу же спрашивал об их деле, тут же решал и спокойно принимался за чтение книг или за игры. При этом заявлял прибывшему: «Теперь можешь гостить». Если такой пришелец, придерживаясь обычной привычки, молчал, не отвечал на расспросы, как будто набрал воды, потом отец слушал его нехотя, отчитывал: «Почему ты промолчал, когда я спрашивал?» Бывало так, что отец не выслушивал таких молчунов вообще. Он был доволен теми, кто о цели приезда говорил сразу. Люди нашего рода знали об этом и говорили обо всем при первом же вопросе».
ИЗ ПЛОТИ И КРОВИ
Бытовые привычки: «Спал отец мало. Обычно он ложился позже аульчан и вставал раньше их. Он садился перед кроватью на мягкую постель из стеганых одеял и подушек. Сидел без головного убора, в одной только рубашке, облокотившись на подушку или прижав ее к боку. Пил только рассыпчатый чай. Никогда я не видел, чтобы он пил чай без сахара. Ел немного. На утренний чай пекли для него оладьи, добавив к тесту яйца. Иногда жарили пирожки, с одними только баурсаками он не завтракал. Чай пил из стакана. В горячем виде его не пил. Подождет, когда остынет, а потом выпьет сразу».
Увлечения Абая: «В играх, которыми увлекались казахи – шашки, карты – отец был одним из первых. Насколько я знаю, он особенно любил и с азартом играл в тогуз кумалак. Приезжали разные старики, мастера и любители этой игры из рода Тобыкты, и гостили месяцами, пока не наиграются. Некоторым из этих стариков, тем, что победнее, отец давал барана на мясо на зиму, дарил стригунка, бычка или даже лошадь.
У отца была страсть к хорошей лошади, к хваткой ловчей птице. На протяжении 2-3 лет он сильно увлекался охотой. Отбирал лучших стрелков-охотников, ловчих птиц и устраивал состязания. Каждого из своих детей учил охоте с беркутом. Но это увлечение длилось недолго. И постоянно отец менял своих птиц. Ему нравился взаимообмен. В нашем доме побывало около 250 беркутов».
Как Абай относился к хозяйству: «Хозяйству отец уделял мало времени. Ему и некогда было заниматься им, потому что днем и ночью шли к нему люди за советом и помощью. Но он заботился о форме хозяйства, об его основной сущности, выбирал место стоянки на джайляу, находил хороших пастухов. Коров у него не было. Коровы не могут доставать корм из-под снега, а летом пачкают окрестность вокруг юрт. По этим причинам все баи нашего рода не содержали коров».
«Во время поездок в город он сам никогда не покупал предметов домашнего обихода и не занимался продажей скота. Деньги не держал при себе и обычно не знал, сколько израсходовано и сколько осталось. Какая бы сумма не оказалась у него, деньги всегда находились в кармане конюха. Если конюх сообщит, что деньги кончились, отец не требовал отчета, а находил и давал новую сумму. В городе он не разрешал брать мясо у торговцев: обычно кололи дома и мяса было в достатке».
Что любил Абай читать и слушать: «Вечерами у нас дома кто-нибудь постоянно рассказывал сказки, нередко и сам отец. Когда рассказывал другой человек, отец слушал так, как будто слышал впервые. Только выслушав до конца, он вносил поправки. Можно сказать, что не было таких сказок, которых бы он не знал. Он говорил, что по сказкам можно судить о прошлом казахского народа: где казахи жили, кто был их соседом и соперником, чем предки занимались, об их чаяниях, об уровне их знаний. Надо полагать, что в молодости отец читал много персидских сказок, книг, таких как «Жамшит», «Кахарман». Я сам свидетель того, как мой отец первым прочитал книгу «Тысяча и одна ночь» и впервые познакомил с ней аулы. Благодаря отцу, стали в степи популярными русские книги. Аульчане познакомились с русскими романами».
Тут я не могу не удержаться, чтобы не заметить: и классик казахской литературы Абай, и русский классик Пушкин – прямо-таки родные души, по степени своей любви к народным сказкам. И тот заслушивался сказками Арины Родионовны, и тот считал сказки квинтэссенцией народной мудрости…
Как одевался Абай: «Дома отец одевался однообразно: рубашка, штаны, на голове тюбетейка. Когда же выходил из помещения, сверх тюбетейки надевал борик из синего сатина, окаймленный вокруг белой шкурой. Иногда, когда становилось прохладно, накидывал на себя красную шубу».
Абай в процессе творчества: «1889 год, мне было тогда 14 лет, был самым плодотворным в творчестве отца. Мне запомнился его вид во время сочинительства. Он сидит с несколько побледневшим лицом, как человек, взобравшийся на головокружительную высоту. Его ноздри слегка шевелятся, как у запыхавшегося бегуна или седока. Глаза увлажнены. Едва слышно что-то шепчет, бормочет, издает невнятные звуки, и приступает к письму. Пишет без остановки, ничего не зачеркивая, не исправляя. Кажется, что льются стихи из откупоренного сосуда поэзии».
АРИСТОКРАТ ПО ДУХУ И РОЖДЕНИЮ
Будь сейчас сталинские времена, мою бы статью пустили на переработку. «Что ж вы, недальновидная наша, пишите идеологически вредные вещи. Вот у вас Абай – Гордость и Слава нашей земли – и деньги не привык считать, и скота у него немерено, и слуги-конюхи у него на подхвате… А лучше б у вас Абай был и вовсе пролетарского происхождения»…
Слава Богу, не те времена – можно писать правду. А был Абай, как принято было говорить, настоящим потомственным аристократом – что никак не умаляет его великих достоинств… Вот что пишет о его родословной ученый литературовед К. Искакулы: «Знаменитый казахский акын, видный представитель родов, населяющих предгорья Чингизтау – Абай Кунанбаев родился в 1845 году. Его настоящее имя – Ибрагим. Однако, по казахскому обычаю, имя «Абай», данное с легкой руки его матери, употребляется и в наше время. Отец Абая был потомственным правителем рода Тобыкты и известным бием. Его прадед Иргизбай родился примерно в 1750 году на реке Иргиз. Он был батыром и бием рода Тобыкты. Именно он, став во главе рода, определил Чингизские междугорья как самую пригодную землю и наделил свой народ пастбищами на этой земле».
Так что – не имел наш великий Абай рабоче-крестьянского происхождения. Иначе и не получил бы он в то время блестящего образования, не читал бы с детства книги на арабском, персидском, турецком, русском языках, не был бы таким вдохновенным оратором, пронзительным поэтом, выдающимся философом… Иначе и не стал бы он кумиром казахского народа, чье имя будет незабвенно в веках…
Елена Летягина
