2023 год – юбилейный для одного из самых известных и культовых казахстанских фильмов последних двух десятилетий. Картине «Тюльпан» всемирно известного кинорежиссера, нашего земляка Сергея Дворцевого, получившей десятки международных призов и отмеченной в 2008 году на главном мировом киносмотре – Каннском кинофестивале – в качестве Гран-при в программе «Особый взгляд», исполнилось 15 лет.
Приуроченные к этой знаковой дате мероприятия стартовали еще в прошлом году: тогда «Тюльпан» показали в Париже, Алматы, Москве, Санкт-Петербурге. В июне этого года прошел показ легендарного фильма в Шымкенте – родном городе режиссера, возле которого проходили съемки. Сергей Дворцевой назвал его показом мирового уровня, а актер фильма Толепберген Байсакалов вдохновился настолько, что решил провести подобное мероприятие у себя на родине в Костанае. Недавно оно состоялось. Оба казахстанских показа прошли с участием режиссера и актеров фильма Самал Еслямовой, Асхата Кучинчирекова, Толепбергена Байсакалова и Ондасына Бесикбасова.
Нам удалось взять эксклюзивное интервью у Самал Еслямовой, сыгравшей главную роль и во втором игровом фильме Сергея Дворцевого «Айка» и получившей за нее на Каннском кинофестивале в 2018 году «Золотую пальмовую ветвь». Она стала первой и остается пока единственной актрисой на постсоветском пространстве, удостоенной высшей награды за лучшую женскую роль.
Самал Еслямова поделилась своими воспоминаниями о съемках «Тюльпана», сложностях работы над фильмом, нынешним восприятием картины и отметила судьбоносное значение фильма в ее творческой судьбе.
– Самал, какие чувства Вы испытали, когда смотрели фильм спустя 15 лет после его выхода на большой экран?
– Меня тронуло, что мы сделали что-то очень красивое. Я смотрела – и мне хотелось плакать. Потому что это уже история. История, которую мы все создали благодаря режиссеру Сергею Дворцевому. Мы давно и долго делали эту картину. И все равно это как будто бы близко. Ты не забываешь ни работу, ни родные лица, ни эти образы. Я хорошо помню, как работала в фильме, какие мне давали задания. Прошло время, мы встретились и вроде все такие же.
Но в то же время, когда сейчас смотришь фильм, возникает ощущение, что мы отплыли от этого островка. Наши герои, наши образы, которые ты знаешь, помнишь, которые тебе очень близки, они уже не прежние. Они живут своей жизнью, как будто отдельно от нас, сами по себе.
То есть, с одной стороны, это наше родное, а с другой – уже самостоятельное. Как будто ребенок, который вырос и живет сам. Как будто ты подплыл близко к прекрасному острову, где когда-то обитал, и эти же люди, наши герои, как будто там и обитают. Ты посмотрел на этот остров со стороны и понимаешь, что тебе надо оттуда уплывать. Ты рад, что там все хорошо, ты не зря потратил на это время, снялся в таком хорошем фильме.
– Сколько раз Вы смотрели «Тюльпан»?
– Не помню. Наверное, около 50 раз. Во время создания картины мы пересматривали ее много раз. Смотрела в прошлом году во Франции на кинофестивале, в этом году – в Казахстане. И каждый раз, когда смотришь «Тюльпан», как говорит наш режиссер Сергей Дворцевой, все равно находишь что-то новое. Это действительно так.
Честно говоря, я никогда не восхищалась своей ролью. Не скажу, что сейчас восхищаюсь. Но на нынешнем показе была немного удивлена, насколько моя героиня «рулит» ситуацией (смеется – прим. авт.). Я почти забыла, что она постоянно теребит мужа: то просит поговорить с родителями девушки, то переехать на новое место, то настойчиво пытается помочь брату. Какая-то сила есть у нее. И я как будто первый раз «обнаружила» это в фильме. Спасибо режиссеру, что он наделил каждого персонажа какой-то своей силой, характером и проработал все линии.
– Как Вы думаете, в чем секрет долголетия «Тюльпана», почему его смотрят 15 лет спустя и будут смотреть потом?
– Потому что это было сделано искренне, это настоящее искусство! Сейчас век технологий, эпоха цифровой революции. Все это классно, да. Но мне кажется, есть что-то такое, что не может покорить никакая технология. Это реальные человеческие ощущения, восприятие, искусство.
Цифровизация облегчает нашу жизнь, помогает нам, компьютеры и гаджеты могут многое рассчитать. Но не истину. А искусство базируется на образном человеческом восприятии, непредсказуемости. И в этом самое главное. Именно этим – непредсказуемостью – мне всегда нравится искусство.
Мне интересно заниматься искусством. Потому что это явление, которое не просчитаешь. Думаю, что кино, камера – это великая красота, большое таинство! Камера снимает тебя такой, какая ты есть. Это честный диалог с камерой. С другой стороны, у камеры свое видение, как у человека. Человек ведь все равно видит меня по-своему, не так, как я себя чувствую и воспринимаю.
Камера немного меняет облик снимающегося. И это так интересно! Когда я смотрела фильм в этот раз, была восхищена: какая в нем красота, какие прекрасные лица! Себя на самом деле я не считаю красавицей, я говорю о том, что молодость красива. И камера это запечатлела навсегда. Это ощущение запечатленной, остановившейся красоты просто трогает.
Смотрела на себя в «Тюльпане» и думала: у меня волосы сейчас не такие пушистые, да и много чего во мне изменилось. Этот образ как будто настолько сильно от меня оторвался, что спрашиваю себя: я это или кто-то другой?! Мое прежнее лицо, прежний образ живет в кино – так интересно на это смотреть.
И это уникальный момент. Камера зафиксировала тебя такой, какой ты была тогда. Прошло немного времени, и потом в «Айке» камера снимала меня уже другой. Через какое-то время опять я буду новой. И каждый раз все это будет интересно. Потому что я уже никогда не буду такой, какой была в «Тюльпане», какой была в «Айке».
Откровенно признаюсь, я не хочу делать никакие пластические операции, я за естественный процесс старения. Мне кажется, что никакая хирургия не сможет сделать тебя красивее, чем это сделал Бог. Конечно, надо держать себя в форме и норме, но все должно идти естественным путем.
– Во время съемок в «Тюльпане» Вы были 19-летней девушкой. Каково было, по сути, совсем еще девчонке, играть взрослую женщину, мать троих детей?
– Это было самым сложным. Если в «Айке» самым трудным было воплотить движения моего персонажа так, чтобы не было ощущения игры, какой-то театральности, чтобы все было правдиво, чтобы в мою героиню поверили, то в «Тюльпане» в 19 лет мне было невероятно сложно стать «матерью» троих детей. Помню, когда они называли меня мамой, меня это чуть-чуть корежило. Какая я была тогда мама? Я ведь сама еще по своей маме скучала! Юная, совсем дитя, а они мне говорят: «Мама…»
На съемках возникал этот вопрос. Сергей Дворцевой говорил: ничего же не сказано, может, она мать только маленького ребенка. А кто-то даже сказал, что это вписывается в фильм: видать, действительно там так мало девушек, что как только им исполняется 18 лет, их уже забирают замуж. В любом случае Сергей тогда, конечно, очень сильно рискнул, выбрав меня, юную 19-летнюю актрису. В сегодняшнем возрасте я бы, безусловно, больше подходила для этой роли, смотрелась бы с Ондасыном (Бесикбасовым) в его экранном возрасте в паре органично.
Как матери мне нужно было варить кушать, а я не умела (смеется – прим. авт.). Я и сейчас не кулинар, но элементарное что-то готовлю, а тогда вообще не умела. Мои экранные дети были просто молодцы, они мне помогли. Они умели готовить и даже учили меня. Я делала все под их «руководством».
Их было трое из одной семьи. Видимо, мама всегда была на работе, и они ухаживали друг за другом с самого детства. Сами играли, сами ели. Сначала кормили младшего братика, потом ели сами. Сами купали его. В этом плане они были очень самостоятельными. Кроме того, дети хорошо знали и любили литературу. Рассказывали сказки, книжные истории. Читали сказки и пели песни братику – усыпляли его. Мама научила их ухаживать за младшими.
И еще они не боялись чужих людей, играли, шли ко всем, со всеми дружили. В составе съемочной группы были поляки. И дети не дичились их, наоборот, общались с ними. Младшенького все брали на руки, сажали на колени. А он очень любил оператора Йолу (полное имя Иоланту – прим. авт.) Дылевска. Мог зайти к ней в комнату, полакомиться конфетами. Ребятишек все баловали, любили. Видимо, скучали по своим деткам. Привозили им подарочки, игрушки. И дети чувствовали себя как дома. Поэтому на экране они и вышли такими естественными.
– В общем Вам повезло с детьми…
– Да, они помогли мне в самом сложном. Со всем остальным было полегче. Например, в тех же чисто бытовых вещах – научиться колоть дрова, взбивать масло. Или справиться с моей привычкой непроизвольно загибать мизинец. Я делала это когда просто сидела, брала посуду и т.д. Меня постоянно поправляли, говорили, что это не руки чабанки. Сергей «грозил» приклеить пальчик на двусторонний скотч. Кстати, и в «Айке» у меня была та же проблема. Мне говорили: ну не может у гастарбайтера так загнут пальчик! Приходилось следить, чтобы он не загибался.
Вообще нужно было контролировать все движения, если можно сказать, технически, особенно в «Айке». Движения должны были быть более грубоватыми. И все это надо учитывать, «держать», а после тщательной подготовки добавлять актерство. То есть, выражаясь профессиональной терминологией, нужно было поставить себя в положение своей героини в предлагаемых обстоятельствах.
– Понимаю, что это трудно и даже некорректно, но все-таки, если абстрагироваться, могли бы Вы оценить сегодня роль Самал как сторонняя актриса?
– Наверное, неправильно будет сказать, что я сейчас сделала бы так, сыграла иначе, потому что это уже сделано. Все так, как сыграно, и должно так быть: ничего ни добавить, ни убавить. Это было очень давно. Никогда не размышляю над тем, что я могла сыграть по-другому, поменять что-то.
Мне как актрисе очень сложно оценивать свои роли. Других персонажей я сразу хорошо вижу, а себя – нет. Дело не в том, что не должно быть самокритики, самоконтроля, а в том, что трудно быть объективной на 100 процентов. Как профессионал я, конечно, могу абстрагироваться. Так было на съемках «Айки». Мы смотрели макет того, что снимали. Тогда сразу было видно, подходит ли твой темпоритм сцене, какие у тебя глаза и много других важных деталей. В таком смысле, конечно, ты можешь объективно смотреть.
В целом же, когда фильм уже готов, я никогда себе не говорила: вот я молодец! А во время работы мне нравится смотреть сцены и эпизоды. Не все режиссеры подпускают артистов к таким просмотрам, не считают это нужным. А Сергей Дворцевой нам все показывал, комментировал, делал замечания. Иногда, как может показаться, по мелочам. Например, говорил, чтобы я не моргала в каком-то эпизоде, хотя это происходило чисто физиологически. Вот так все строилось. Сначала технически прорабатывалось. Потом, когда уже шли съемки, надо было все это наделять мыслями.
– Как бы Вы оценили значение «Тюльпана» в Вашей творческой судьбе?
– Конечно, это была большая школа, своеобразный институт для меня лично и моих коллег-актеров. Нам несказанно повезло! Потому что это была наша дебютная картина, мы сразу попали в международный проект, где каждый прежде всего был художником. Нам сразу же дали правильный старт, привили хороший вкус.
Сами не зная и не подозревая, мы попали к прекрасному режиссеру и отличному оператору. В итоге благодаря им мы сделали прекрасный фильм. Это был невообразимо удачный старт. Мы не старались попасть именно к этому режиссеру – и в кино-то не разбирались. Тогда вообще снималось мало фильмов. Но мы туда попали, за что я бесконечно благодарна судьбе.
Не могу не отметить оператора Йолу Дылевска, которая безумно любит свою работу и бережно относится к лицам. Она, если можно так сказать, очень большой художник лица. У нее изумительный, тонкий свет, мягкий и естественный. Она все время контролирует, чтобы не было каких-то резких скачков, изменений.
Когда я посмотрела наш «Тюльпан» в этот раз, снова восхитилась, насколько красив свет, как Йола все органично поставила. И в этот раз обратила особое внимание на эпизод с козой, где Асхат сидит в профиль, а в сцену плавно «входит» пыль.
«Тюльпан» стал для нас институтом, в том числе потому, что помог быть свободными, доверять камере. Даже не помог, а научил. Это, как вакцина, которая с одного раза дает эффект. То есть именно при съемках «Тюльпана» появилось очень важное и нужное для актера качество: мы научились воспринимать кинокамеру как своего друга, доверять ей. При работе над «Айкой» у меня оно еще больше закрепилось.
Мы жили в юрте с детьми. Один оператор должен был всегда сидеть с нами, чтобы дети привыкли к камере. Благодаря этому мы все тоже привыкли к камере, ощущению ее близости. Очень благодарна Сергею и Йоле за то, что именно с тех пор у меня появилось абсолютное доверие к камере. Всегда с большим уважением отношусь к камере и никогда не подстраиваюсь под нее.
После «Тюльпана» и «Айки» у меня не было никаких проблем с камерой. Коллеги часто удивлялись: как я работаю с камерой и она мне никогда не мешает?! Нередко другие актеры говорят: вот эта сторона у меня рабочая, а та – нет, вот так меня не надо снимать. Режиссеры других фильмов потом говорили мне: работайте так, чтобы ваше лицо было видно камере. Понимаю, вижу камеру, и где бы она ни находилась, я ей всегда безусловно доверяю. Меня снимают такой как есть, и я делаю это честно. В этом смысле камера никогда не подводит. Она снимает меня честно, как видит, без прикрас.
Так что нам всем, тогда дебютантам в кино, еще раз повторюсь, очень сильно повезло с первой картиной – такой серьезной и сильной. Это было и прекрасной школой, и институтом, и хорошей практикой. Нам изначально поставили очень высокую планку, это стало определяющим для дальнейшей актерской судьбы.
– После работы с таким режиссером, как Сергей Дворцевой, были ли трудности при съемках у других?
– Конечно. Та самая планка стала неким маяком, высочайшим образцом. Как актрисе мне всегда хочется сделать хорошую роль, нередко бывает, что я говорю: давайте попробуем сделать так, хорошо бы сделать иначе. В принципе режиссеры соглашаются, но говорят, что на это нет времени, сроки поджимают, мол, так тоже неплохо. Есть железные правила, что всегда прав режиссер, так как картина его, он делает свою работу, поэтому актер не всегда может настаивать на своем видении.
Но хотелось бы, чтобы режиссеры в первую очередь были нацелены на качество и хотели сделать что-то по-настоящему сильное и стоящее в искусстве – большое кино. Конечно, я всегда жду такого отношения. Сергей в этом смысле уникальный, беспрецедентный режиссер, который нацелен на кино исключительного качества. И нам всем, актерам фильма «Тюльпан», выпало счастье работать с ним.
– В многочисленных интервью Дворцевой говорил, что видел в роли Айки только Вас, потому что прекрасно знал Ваши способности по работе в «Тюльпане». Все-таки этот фильм сыграл в Вашей творческой судьбе более значимую роль, чем у других, снимавшихся с Вами актеров, ведь не будь «Тюльпана», не было бы и триумфальной «Айки»?
– Думаю, да. По крайней мере, если бы я не сыграла в «Тюльпане», наверное, режиссер просто бы не знал меня и не пригласил на следующую роль.
– А кто из двух героинь из фильмов Дворцевого – Самал или Айка – Вам ближе?
– Не то, чтобы ближе… Но, скорее, «Айка». Это как в притче о ценности заработанных своим трудом денег, которые герой кинулся доставать из огня голыми руками. Насколько ты углубляешься в роль, настолько она тебе ближе.
Конечно, у «Тюльпана» особое место. У него очень важная роль. Для меня это была первая работа. Помню, какую ответственность я чувствовала тогда. Ведь меня позвали сыграть в международной художественной картине! Я отдавала себе отчет. Понимала, что нужно отнестись очень ответственно, максимально выполнить свою задачу. Старалась, чтобы все было хорошо.
А в «Айке», конечно, тоже все это было, но уже другого уровня. Это было куда ответственнее, куда сложнее. И больше, дольше, глубже было погружение в роль. Я как будто вросла в кожу моего персонажа, будто отдала частичку себя. И, конечно, это не может не резонировать.
Очень благодарна Сергею за эту возможность. Потому что есть очень много способных артистов, которые смогли бы поработать над этой ролью, если бы им ее дали. Кто-то, может, не смог бы ее сыграть, а кто-то, может, сделал бы лучше меня. Но такая роль, такая возможность дается редко.
Очень счастлива, что мне выпал такой шанс. Благодаря Богу и режиссеру я смогла воплотить образ героини, которая живет на экране. Сейчас я могу сказать, что хоть что-то сделала в своей профессии. Хорошо ли, плохо ли получилось – не об этом речь. А в том, что я сама себе не врала – это важно. И самое главное: мне не стыдно за эти две знаковые в моей жизни роли – Самал и Айки!
Лаура Копжасарова
